— Вот они — колокола! — воскликнула Грейс. Дженни пыталась вырваться, но Грейс крепко держала ее. Я подошла ближе и сказала:

— Значит, это ты выкидывала эти шутки с колоколами, Дженни?

Она исподлобья взглянула на меня.

— Моего папу ни разу не поймали, никогда!

Он звенел ими, когда сюда приходили люди и мешали нам.

Грейс забрала у Дженни игрушку и встряхнула ее.

— Значит, вот они какие — колокола Святого Бра-нока! — произнесла она.

— Почему ты хотела, чтобы мы ушли отсюда, Дженни? — спросила я.

— Здесь сперва их много было! — сказала она. — Все здесь собрались, возле пруда, а теперь вы пришли… Я подумала, что вы хотите забрать ее у меня!

Мое сердце бешено заколотилось.

— Забрать ее, Дженни? А кого, ты думаешь, мы хотели у тебя забрать?

— Ее, Дейси.

— Твою дочку?

Она кивнула.

— Она вернулась!

— А где она? — выдавила я из себя.

Она посмотрела на меня хитрым взглядом. Я не стала продолжать разговор: что было сил, я бросилась к ее домику. Дверь была заперта, я стала колотить в нее. Я услышала детские шаги, и меня охватило облегчение: я их узнала!

— Бекка! — закричала я.

— Мама! Мама! Я хочу домой! Мне уже здесь надоело!

— Открой дверь, Дженни, дай мне ключ!

Она сдалась и вручила мне ключ. Я открыла дверь, и Ребекка оказалась в моих объятиях.

Нам удалось выудить кое-какие подробности из Ребекки. Когда Энни осталась лежать у дороги, она решила пойти погулять, увидела Дженни, а Дженни взяла ее за руку и сказала, что отведет домой. Дженни сказала, что ее зовут не Бекка, а Дейси, и что ее дом не там, где она думала, а совсем в другом месте. Она не испугалась, Дженни хорошая. Она дала ей молока и сказала, что она должна лечь в постель рядом с Дженни. Она не возражала, пока ей не надоела эта игра.

Все были вне себя от радости, но мы с матерью очень жалели Дженни.

— Бедняжка! — сказала мать. — Она решила, что действительно нашла свою дочку! Она на самом деле очень больна! Я хочу попросить Гренделлов подержать ее у себя: миссис Гренделл хороший человек, а Дженни часто у нее работала.

Гренделлы были фермерами, арендовавшими землю на территории Кадора, добрые, честные, трудолюбивые люди, на которых наверняка можно было положиться.

— Никто не сможет позаботиться о ней лучше! — говорила мать. — Нельзя осуждать Дженни за то, что она сделала: она не собиралась причинить ребенку вред и заботилась о Ребекке все время, пока та была с ней!

К ней нужно отнестись помягче.

Я потребовала, чтобы кроватку Ребекки перенесли в мою комнату. Это приключение не принесло ей никакого вреда, но она хотела побыть со мной. Мне хотелось того же самого — я должна быть уверенной в том, что дочь в безопасности и совершенно здорова.

* * *

В газетах Бодмина сообщалось о находках в пруду.

На цепочке и часах, найденных там, были инициалы: «МД» и «ВБ». Они были не выгравированы, а, казалось, просто нацарапаны. Читателям напоминали о событии, имевшем место много лет назад. Некий человек был арестован по обвинению в особо мерзком убийстве: он обесчестил и убил девочку. Вскоре он должен был предстать перед судом, но сумел бежать из тюрьмы. Его смогли проследить до района Полдери, но, несмотря на тщательные поиски, так и не обнаружили. В конце концов решили, что ему удалось бежать из страны.

Он пролежал в воде так долго, что опознание останков было почти невозможно произвести, однако определенные факты указывали на то, что это был тот самый человек. На часах стояли инициалы «МД»: его звали Мервин Данкарри. Инициалы «ВБ», должно быть, принадлежали человеку, к которому он питал особые чувства. Трудно понять, каким образом у бежавшего заключенного могли оказаться такие часы: пока он находился в тюрьме, их у него наверняка не было, но его тюремная одежда была найдена на Бодминской пустоши, так что он явно сумел получить помощь от кого-то извне. Впрочем, можно было предположить, что он украл одежду, а вместе с ней и часы, и лишь потом нацарапал на них эти инициалы. Полиция считала, что на основании этого можно считать его личность установленной. Каким образом часы оказались на мелком месте, в то время как он лежал в глубине пруда, — оставалось загадкой, но полиция была почти убеждена в том, что останки человека, обнаруженного в пруду Святого Бранока, принадлежали Мервину Данкарри, хотя дело об убийстве так и не было закрыто.

* * *

Мне показалось, что Грейс очень потряс этот случай. Я предположила, что она подумала о Ребекке, прогуливавшейся там в одиночестве, в то время как на свете существуют такие ужасные люди.

Несколькими днями позже, когда мы вместе с ней ехали верхом, ей захотелось спуститься к берегу моря. Мы проскакали галопом до лодочного сарая, там она остановила лошадь и сказала:

— Давай привяжем лошадей и немножко погуляем пешком.

Прогуливаясь, она задумчиво сказала:

— Я все время думаю об этом человеке в пруду… На эту тему мне не хотелось говорить, и без того мне было трудно избавиться от мыслей о нем после этой находки в пруду. Я сказала:

— Мне не хотелось бы слишком задерживаться! Я не могу теперь положиться на Энни в делах, связанных с Ребеккой.

— Как раз теперь-то она будет вдвойне внимательной, да и другие сейчас не спускают с ребенка глаз. А ты не думаешь об этом человеке? Я очень хорошо помню, когда это произошло. Тогда здесь гостил молодой человек…

— Ты имеешь в виду… Бен?

— Да, Бен. Ты помнишь, у тебя еще было кольцо?..

— Да, — тихо ответила я.

— На нем были инициалы «МД» и еще две буквы рядом, по-моему, «ВБ», те же самые, что на найденных часах. Ведь ты нашла это кольцо, не так ли?

Я кивнула.

Где, Анжелет?

— Это… это когда со мной произошел несчастный случай…

— Здесь, на берегу… возле лодочного сарая? Я промолчала.

— Странно все это! — сказала Грейс. — Часы оказались в пруду, а кольцо здесь, возле лодочного сарая? Зачем бы ему приходить сюда и терять здесь кольцо, а затем отправляться к пруду и тонуть там? Что ты об этом думаешь, Анжелет?

— Все это очень загадочно…

— Покажи мне место, где ты нашла кольцо.

— Я не помню, плохо помню.

Грейс, нам пора! Она положила руку мне на плечо.

— Анжелет, — она держала меня очень крепко и смотрела прямо в глаза. Ведь ты что-то знаешь, не так ли? Что-то об этом человеке! Ты помнишь: с тобой был несчастный случай, ты была тогда здесь, на берегу, нашла это кольцо…

— Все это было очень давно, я не помню!