Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Опускаю взгляд, забывая текст.
Пряча ладонями лицо, на котором расцветает восхищение и улыбка, падает на спину на подушку.
Ну вот... А то – «кто угодно... кто угодно...»
- Бьянко... - шепчет она, касаясь губ лепестками герберы.
- М?
- Ты самый хороший "последний русский".
Я знаю… Я охуенность могу в долг раздавать! Влюбляйся скорее...
Глава 35 – Про Россию
Обнимаясь с цветами и подушками, первый раз засыпаю без чувства ужаса, что меня разбудят чем-нибудь отвратительным. Наоборот... Мне хочется снова ослепнуть от губ Бьянко, его горячего шепота.
Сон не идёт, я выспалась. И, закрыв глаза, я плаваю в своих фантазиях. Как Бьянко обязательно приедет ко мне в Верону. И я влюблю его в свой город. И он останется... Ради меня.
А папу обязательно вылечат в Израиле. Ему найдут сердце. С ним все будет хорошо. У него должны быть адвокаты. Как их найти? Чувствую себя слепым беспомощным котёнком. Если бы не Бьянко...
Он не спешит обратно в постель. Курит на балконе, говорит по телефону. И вроде бы почти все слова понятные, но смысл уловить не могу. Словно он неправильно их использует.
- Громов, привет... Что по Чайкину? Тяжёлое, стабильное - это как? Он в себе? К нему можно попасть? Мм... Понял. Жду. Аня?.. Аня... - виновато вздыхает. - Короче... Ты, наверное, прав, а я - нет. И я косяков напорол... Нет, давай без деталей обойдемся. Чего делать-то теперь? Нет, в твою психушку я ее не отдам, нет. Мне давай какую-нибудь внятную инструкцию. Не трогать? Мля...
Психушку?! Я знаю это слово... Варан и Тамара всем говорили, что я сумасшедшая. Чтобы лишить меня всех прав и свободы.
Почему Бьянко говорит об этом со своим другом?
Поднимаюсь, оборачиваюсь тонким покрывалом и выхожу к нему.
- Перезвоню, - коротко бросает он в трубку.
Приближаюсь к нему, заглядываю в глаза.
Он обнимает, выпуская дым от сигареты в сторону.
- Ты сказал - "психушку". Почему ты так сказал?
- Аа... - качает отрицательно головой, туша сигарету. - Это мы о своем. Не парься. Холодно!
Зацеловывая в шею, заводит меня обратно.
От него пахнет сигаретами и мужчиной. Этот запах больше не пугает. Только кружит голову.
- Завтра у нас сложный день. Много планов. Давай спать.
- Мы поедем к отцу?
- Нет, малыш. Люди сначала узнают всю ситуацию, потом будем с этим разбираться. Тебе туда сейчас не стоит соваться. Его держат на седативах, он с тобой не поговорит.
- Что будет завтра?
- Завтра, я буду влюблять тебя в Россию!
Усаживает к себе на колени.
- Я всё знаю про Россию! - трусь о его уже снова колючую щеку носом. - Сказки... Песни... Фильмы...
- Ну-ка... Ну-ка...Водка, икра, медведи на улицах?
- Медведи - нет, - задумываюсь я. - Медведи - мм... выдумка.
- Отнюдь. Медведей у нас хватает! - иронично играет бровями. – Некоторые, вот даже, вместо собак держат.
- Это правда?! – шокированно распахиваю глаза.
- Да!
- Ты шутишь! – смеюсь. – Я доверчивая, ingenua… И ты – шутишь!
- Спорим?! – азартно протягивает мне руку. – На что?
- У меня нет ничего, - улыбаюсь ему. – Что было – уже всё тебе…
Закрывает глаза, откидывая назад голову на спинку. Губы улыбаются…
Вожу пальчиком по его носогубным складкам. Красивый…
- Что ещё? Про Россию, - отмирает он.
- Уха... Баня... - вспоминаю я. - Прорубь.
- Тоже круто, да, - кивает он.
- Ещё...
- Дворцы, вальс, снег, сани, шубы, ёлка... Мы ставили ёлку каждый Natale... Capodanno... Украшали как в России. Отец привозил русские игрушки. Мама говорила, что страна ужасная... Я ей не поверила. Я любила Россию. Пока не приехала сюда, - удручённо поджимаю губы.
- Просто тебе попались не те люди. Пора знакомиться с "теми". Будут тебе завтра и медведи, и уха, и баня. И люди!
Обнимаясь, лежим в темноте, дыхание громкое и неровное. Уснуть невозможно!
Мы все время крутимся, пытаясь отыскать позу, в которой можно заснуть.
Бьянко меня больше не трогает. Ну, почти... Иногда его пальцы и губы оживают, начинают скользить по моему телу. Но через мгновение замирают снова.
С мучительным стоном, меняет позу. Через пять минут это делаю я. Потом опять он...
Мое бедро рефлекторно двигается по его телу, натыкаясь на эрекцию.
Вздрагиваю, пугаясь. И - первый рефлекс - быстро избежать этого прикосновения. Но... Я притормаживаю, оставляя бедро на месте. Чувствую какой он твердый, горячий, большой...
От этого идут мурашки. Дыхание окончательно перестает подчиняться.
Сонно бормоча, Бьянко отворачивается.
Обнимаю, прижимаясь губами к его спине. И уже почти засыпаю... Но фантазии куда-то уносят. Я прикусываю кожу у него под лопаткой.
С шипением, гасит стон.
Мы снова крутимся.
И опять уже засыпая, чувствую, как он трётся щетиной об мою грудь. Соски твердеют, ноют… Со стоном прогибаюсь, просыпаясь.
Срывается с дивана, прихватывая пачку сигарет. Уходит на балкон.
Мое сердце бьётся, пуская вибрации по всему телу. Прижимая к лицу подушку, вдыхаю глубже, она пахнет Бьянко.
Это так всё мучительно... Горячо... Сладко... Пьяно... Мне кажется, я задыхаюсь.
И я даже готова потерпеть его член внутри ещё, чтобы эта томящая патока между нами выплеснулась!
Бьянко, хмурясь, переписывается по телефону.
Ночью? С кем??
Меня окатывает неприятным чувством, как тогда, когда его щупала Тамара!
Ну, почему, он не любит меня здесь, а переписывается с кем-то там?
И когда возвращается, я специально вжимаюсь губами в кромку его уха. Когда он делает так со мной - это просто космос!
Тихо стонет, сжимая меня.
- Спи, Анечка...
Вздохнув, отворачиваюсь.
Стискивая, притягивает к себе.
И в который раз начинаются мучительные "танцы"... К утру кое-как засыпаем. Но снится его дыхание, движение тела и его тяжесть. Между бедер болит и ноет. Я вся мокрая...
Под утро чувствую, как его рука спускается на лобок, пальцы проходятся по губкам.
Его тело дёргается!
Обжигающая головка втискивается между бедер, и скользит, растягивая меня.
В шоке вцепляюсь в подушку, распахивая глаза и громко вдыхая воздух.
С нетерпеливым рычание кусает сзади мою шею, пальцы вдавливаются в чувствительные местечки. Из глаз - искры и волоски по всему телу становятся дыбом! Он крепко держит меня, не позволяя нашим делам потерять друг друга в этих движениях.
В ушах
