с Филбертом сможете как-то успокоить её, пока она находится на Земле».

«Мы можем сообщить ей, что никто не причинит ей вреда, пока она остаётся с флед».

«Да. Это как раз то, о чём я просил» — я не стал говорить, что уже не так в этом уверен.

Я не знал, что сделает Филберт, когда мы попрощаемся. Думал, что он разведёт руки для объятий, как с некоторыми пациентами. Вместо этого Филберт протянул мне руку для пожатия. Я инстинктивно вздрогнул, но он не собирался трогать мои тестикулы.

«Я его этому не учила» — сказала Тикс — «Они так делают и в диких условиях. Это означает, что он уважает вас больше, чем остальных».

«Неужели? Ну, спасибо, Филберт. Я считаю, что…»

«Это не тот комплимент, о котором вы подумали. Он чтит ваш возраст: шимпанзе уважают своих старейшин».

«О, ну ладно. Это я тоже очень ценю» — солгал я.

«Иногда они целуются во время рукопожатия».

«Тоже в знак уважения?»

«Нет. Это означает дружбу».

* * *

Я поспешил вернуться в госпиталь, чтобы встретиться с Джерри. Его не было в комнате, а модель МПИ из спичек стояла на пьедестале незавершённая и заброшенная. Это выглядело довольно печально: как будто скульптор умер, не завершив работу. Это напомнило мне о последних произведениях Микеланджело: грубые колотые камни с намёками на фигуры, которые остались нераскрытыми.

Наконец я нашёл его в комнате отдыха. Он читал учебник по архитектуре. Где он его взял, оставалось тайной: в библиотеке госпиталя такой книги точно не встретишь. Он был так увлечён чтением, что заметил меня только тогда, когда я с ним заговорил.

«Привет, Джерри».

Он едва взглянул на меня.

«Здравствуйте, доктор Брюэр. Как вы?»

«Не жалуюсь. Особенно после того, как увидел тебя таким. И есть кое-что, о чём я хотел спросить».

Он всё ещё корпел над книгой.

«Ммм?»

«Мы оба знаем, что тяжёлый аутизм — это серьёзное заболевание, и его нельзя вылечить до конца. У тебя определённо присутствует серьёзное поражение нервной системы, и ничто из того, что показала или сказала тебе флед, не могло его исцелить. И всё же сейчас ты выглядишь абсолютно здоровым и нормальным человеком. Что случилось, когда ты исчезал вместе с ней?»

«Вы правы, доктор Брюэр. Она не говорила ничего, что могло меня внезапно вылечить. Она кое-что сделала».

«Правда? Что же?»

«Не имею ни малейшего понятия. Она отвела меня в какую-то лабораторию. Была середина ночи, поэтому лаборатория пустовала. Я помню лазерную пушку. Даже несколько. Она положила меня на лабораторный стол, который предварительно очистила от какого-то оборудования. И это почти всё, что я могу рассказать вам. Флед несколько раз направляла мне лазер в разные части тела, и я внезапно осознал то, чего не понимал раньше».

«Имеешь в виду математику или нечто подобное?»

«Это только самая простая часть из полученных мной знаний. До этого события я совершенно не понимал, как люди взаимодействуют друг с другом. Потребность в общении была для меня абсолютно лишена смысла. Мне просто было плевать на это. Люди были для меня не важнее деревьев и даже чем-то отталкивали. Но внезапно я смог понять следующее: я и есть люди. Взаимодействовать с другими — то же самое, что взаимодействовать с собой. Хорошо это или плохо, но я один из нас. Никогда не осознавал этого раньше».

«И как считаешь, хорошо это или плохо?»

«Думаю, и то и другое. Моя голова полна идей, и я намерен узнать всё, что упускал все эти годы. Хочу общаться с людьми, смотреть, как они взаимодействуют. Смотреть, как я взаимодействую. Мне больше не нужно погружаться в себя, чтобы найти смысл. Но кое-чем пришлось пожертвовать».

«Чем же?»

«Я не могу вспомнить, как делать скульптуры из спичек».

Я не смог сдержать улыбки, которая перешла в радостный смех.

«Всё в порядке, Джер. Лучше уж у нас будешь ты, чем ещё одна скульптура, даже если она шедевральна. Добро пожаловать в реальный мир!»

«Спасибо. Кажется…»[116]

«В этом есть и свои плюсы. Хм… А флед не говорила, что конкретно она сделала с помощью лазерных лучей?»

«Я не спрашивал».

«И скажи-ка вот ещё что…»

«Если смогу».

«Каково это — путешествовать со скоростью света?»

«Я ничего не почувствовал. Как будто ничего не произошло: просто вспышка света — и ты уже находишься в другом месте. Даже не ощущаешь движения».

«Сможешь повторить?»

«Зависит от того, куда мы собираемся попасть».

* * *

Перед тем, как найти флед, я получил на пейджер сообщение от Уилла и позвонил ему из холла. Кроме любопытства по поводу прошедшей сессии с Тикс, Уилл передал мне просьбу Стива перезвонить ему как будет время. Я сказал сыну, что посвящу его в детали сессии позже, но пока ему следует знать, что у флед всё же есть сердце.

Затем я позвонил астроному и по совместительству моему зятю Стиву.

«Привет, Стив. Ты просил перезвонить. Как поживают Эбби и мальчики?»

Стив не был расположен к светским разговорам.

«Да гори оно синем пламенем, Джин! Когда я смогу поговорить с флед?»

«О Боже, Стив. Здесь столько всего происходит, что я просто завертелся и забыл её про это спросить».

«Сегодня сможешь узнать?»

«Попытаюсь. А к чему такая спешка?»

«Мы же не знаем, когда она улетит, верно? Не хочу упустить свой единственный шанс».

«Ну, она не улетит до…»

Я был поражен, когда понял, что Стив прав: флед находилась на нашей планете уже больше двух недель, а значит оставалось всего несколько дней до открытия первого «окна».

«Спрошу у неё сегодня. Я как раз искал её, когда ты звонил».

«Эбби и Стар тоже хотят с ней поговорить. И Рэйн звонил из Принстона. Он готов пропустить занятия, если будет возможность пообщаться с флед».

«Почему бы нам просто не организовать пикник и не пригласить её?»

«Отличная идея! Спасибо, отец-в-законе[117]. Я очень это ценю».

«Да я же пошу…»

Но он уже положил трубку.

* * *

Флед всё ещё наслаждалась преимуществами беременности. Каждый норовил принести ей воды, угостить огурцом или подать кресло. Она с удовольствием принимала помощь. Была ли беременность выдумкой или нет, но флед стала менее раздражительной и более уязвимой. Пациенты сразу же это отметили. Они жили в тесном сообществе и даже малейшие изменения были очень заметны. Психбольница во многом похожа на большую семью, поэтому несмотря на сильную зацикленность на себе, больные искренне переживали друг за друга.