Потрясенная накалом чувств, которые вызывал в ней этот человек, Розалинда смотрела, как он одним быстрым движением сорвал тунику и рубашку. За сапогами и длинными чулками-шоссами немедленно последовали штаны, и Черный Меч предстал перед взором Розалинды во всем великолепии обнаженного тела. И тут, словно в озарении, она осознала всю чудовищность того, что они делают.

— Нет…

Ее крик замер, не успев сорваться с губ. Как будто предвидя ее внезапное отрезвление, Черный Меч накрыл ее полуобнаженное тело своим. Гладкое и горячее, оно, казалось, отяжелело от переполнявшей его жажды обладания. Губы Эрика властно, почти исступленно впились в ее рот.

И мимолетный протест безмолвно погиб, не успев родиться. Руки Розалинды, не долее секунды упиравшиеся в твердую грудь, самозабвенно обвили шею Черного Меча. Их разделял только примятый клочок полотняной сорочки, сбившейся в комок у талии, обнажая грудь и бедра. Ее воля таяла под неумолимым натиском тяжелого мужского тела. Все, что было в ней женского, откликалось на его призыв. Даже ее мягкий живот послушно подался внутрь, уступая огневому напору твердой мужской плоти.

Потом Черный Меч раздвинул ее ноги, и Розалинда подчинилась.

— Стань моей женой, — услышала она у своих губ охрипший голос. — Будь моей, — шептал он, находя рукой потаенный треугольник завитков, чтобы затем скользнуть дальше, прикоснувшись к самому средоточию ее естества.

И мгновенно Розалинду охватило возбуждение, — так молния, ударив в сухое дерево, разом превращает его в костер. Горячие и влажные, его пальцы играли ее телом, порождая самые ошеломляющие чувственные ощущения. У Розалинды перехватывало дыхание, она чуть ли не корчилась от немыслимо острого наслаждения, и она мучительно жаждала продлить его. Затем место руки заняла «жаркая, стремящаяся внутрь плоть, и Розалинда выгнулась навстречу в безотчетной мольбе.

— Черный Меч… — воззвала она, потянувшись к нему, снедаемая тоской по его сводящему с ума поцелую. — Черный Меч!..

— Эрик, — прошептал он тогда. — Меня зовут Эрик.

— Эрик, — выдохнула Розалинда, потому что он продвинулся чуть дальше вглубь, наполняя ее огнем, восторгом и какой-то первобытной силой.

— Ты жена Эрика из Уиклиффа. — Его зубы покусывали нижнюю губу Розалинды, отказываясь подарить ей такой жгучий поцелуй, о котором она молила. — Повтори, — почти задохнувшись, потребовал он, ритмичными движениями бедер доводя Розалинду до умопомрачения. — Ты жена Эрика…

— Я твоя жена, — прошептала Розалинда срывающимся от страсти голосом. — Я…

И наконец с глухим стоном он обрушил на нее всю свою тяжесть. Их губы встретились в жадном порыве; его широкая грудь и плоский живот вдавили ее в мягкую, заросшую травой землю — и вся длина и сила его мужского жезла с непогрешимой точностью ворвались в ее лоно.

Розалинда хотела закричать, отпрянуть в страхе, ощутив, как что-то внутри нее болезненно разрывается. Когда он достиг барьера ее девственности и проник дальше, дурман страсти рассеялся, и Розалинде внезапно открылась ужасная реальность.

Но Эрик не позволил ей отодвинуться и не прервал поцелуя. Как ни старалась она высвободиться, он крепко прижимал ее к земле. Розалинда всхлипнула, но, казалось, он вдохнул в себя весь ее страх и всю боль, вложив в поцелуй еще больше огня и устремленности.

Но теперь губы Эрика, по-прежнему требовательные и жадные, источали еще и нежность — и ждали ответа. И когда ее язык, потянувшись вперед, коснулся его языка, наградой Розалинде стала вспышка обновленной страсти. Розалинда ощущала внутри себя жар и давление чуждой плоти, но боль исчезла. И когда Эрик слегка шевельнул бедрами, она неожиданно вздохнула от удовольствия.

Он как будто ждал этого сигнала. Подняв голову и оторвавшись от губ Розалннды, он начал медленное ритмичное движение, прижимаясь бедрами к ее животу и отводя их вверх, с каждым разом проникая все глубже, то целиком заполняя ее собой, то почти отстраняясь от нее. По мере того как нарастал темп движений, Розалинда все выше взмывала на волнах чистейшего наслаждения.

Когда она взглянула в его затуманенные страстью глаза, в ней вспыхнул восторг от совершающегося чуда — ив безотчетном порыве Розалинда выгнулась дугой, полностью принимая его в теплые глубины женского естества и разжигая пыл Эрика безыскусным откликом на его умелую ласку. Их движения ускорились, и пламя взметнулось выше. Влажная, горячая, ослепительная вспышка едва ли не ослепила Розалинду, и она почти в панике отчаянно прижалась к Эрику. Потом, словно волна прибоя, накатила страсть, и Розалинда вскрикнула, не в силах удержать в себе восторг их слияния. Вновь и вновь ее сотрясал экстаз плоти, рождающийся в неистовом водовороте чувств. Она услышала сдавленный крик Эрика. Казалось, этот крик шел из самой глубины души, и Розалинда затрепетала. Но каковы бы ни были сейчас ее чувства, одного она не испытывала наверняка — страха. Она не боялась ничего.

Эрик содрогнулся, словно и его закружил тот же водоворот, а потом его тело всей тяжестью легло на нее — и она глубоко вздохнула.

Оба дышали с трудом. Нелепая мысль закралась в голову Розалинды. Сейчас, когда их сердца бьются в унисон, тела слиты воедино — ведь он так и не покинул ее лона, — когда им удается вздохнуть едва ли не ценой общих усилий — сейчас они уже не отдельные существа, но половинки единого целого. Он лежал сверху, словно поглотив ее собой, и хотя у Розалинды было такое ощущение, что ее вот-вот раздавит тяжесть массивного тела, ее это не беспокоило.

Потом Эрик сдвинулся вбок, соскользнув с ее влажного от пота тела. Розалинда чуть охнула от разочарования, но он тут же утешил ее пылким поцелуем и прижал к себе. Не размыкая объятий, с переплетенными ногами, они лежали в узорной тени деревьев. Розалинда ощущала полнейшее опустошение: тело, разум, чувства прошли через такие испытания, каких она и вообразить не могла. У нее не нашлось бы сил даже для того, чтобы подумать о чудесах, которые происходили с ней. И уж совсем не время было рассуждать о будущем. Розалинда просто отдыхала в жарких объятиях Эрика, прислушиваясь к ритмичному биению его сердца. Она и сама не могла бы объяснить, почему в звуке этих сильных размеренных ударов она обретала уверенность и покой. В последние дни на ее долю выпало достаточно потерь, горя и страха, чтобы хватило до конца дней. но здесь — здесь ей слышался звук жизни и надежды.

Розалинда вздохнула с легкой улыбкой и придвинулась поближе к нему. Она в безопасности. Розалинда знала это наверняка.

Потом она соскользнула в сон, предоставив заботы о своей безопасности человеку, который все еще бережно прижимал ее к себе.

На этот раз Розалинда проснулась, словно от внезапного толчка. Черный Меч слегка шевельнулся, и, хотя он еще не стряхнул с себя сонное беспамятство, его рука безошибочно потянулась к ее груди.

Именно это вырвало Розалинду из плена дремоты, и в течение нескольких секунд она просто лежала, собираясь с мыслями и с нарастающим ужасом осознавая всю степень своего падения.