– Но как же так, Дмитрий Владимирович?

– Сядь, я сказал!

Ратник подчинился воеводе.

– Что было дальше? – спросил князь.

Панночка опять заплакала и сквозь слезы продолжила рассказ:

– Очнулась я на полу, вернее, на ковре, в большой комнате. Верхняя юбка рядом. Тут же хорунжий. Он пил вино прямо из кувшина. Я попросила его не трогать меня, но он словно с ума сошел. Оскалился и заявил, что до того как меня коснется престарелый магнат, я буду принадлежать ему. Витейский нес всякую чушь и смеялся как безумный. Я приподнялась, он опять ударил меня. Была бы беда, но, к моему счастью, на подворье въехал ротмистр Голубицкий с ратниками. Витейский выругался, принесло, мол, не к месту ротмистра, пригрозил, что убьет меня, если я выйду из дома, и пошел во двор. Я юбку надела и подошла к оконцу. Перед ним как раз ротмистр остановился и соскочил с коня. К нему подошел хорунжий. Голубицкий начал кричать на Витейского. Ты чего, мол, сукин сын, делаешь? Я подумала, это он за меня вступается, но оказалось, что по другому поводу. Дескать, нам сегодня ночью склады нужны, а ты опять нажрался. Витейский что-то лепетал в ответ. Я ничего не поняла. Они подошли к поленнице дров. Хорунжий убрал жерди, еще чего-то. Поленница рассыпалась, за ней ворота железные на замке. Ротмистр что-то приказал Витейскому, и тот побежал в дом. Я упала на ковер, но он на меня даже не посмотрел. Пролетел коридором в другую комнату, скоро вышел обратно с ключами, открыл замок и двери. За ними чернота, у самых ворот погреба ступени видны. Тогда я рискнула. Бросилась к задней двери. Она закрыта. К окнам. Их только выбить можно, но это шум. Побежала к главному входу, приоткрыла дверь, а там никого, ратник оставил коней да за угол зашел, к тому погребу. Я во двор, потом к воротам Замка. Хорошо, что шубку мою хорунжий в коридоре бросил. Меня никто не остановил, и я прибежала домой. Что дальше? Не оставит этот поляк меня в покое.

– Когда ты прибежала домой? – спросил Савельев.

– Да незадолго до тебя, – за девушку ответил Влас. – Скоро, думаю, хорунжий заявится сюда. Тут-то я его и прирежу. – Молодой ратник вытащил из сапога нож.

– Вложи обратно! А ты, Анна, быстро собирайся! – распорядился воевода.

– Что ты задумал, князь? – спросил Дравес.

– Надо увезти твою дочь из города и спрятать.

– Не у Коваля ли?

– А хоть и у него.

– Там хорунжий найдет. Я спрячу дочь у соседа. Он не выдаст, а Витейский к нему не сунется. Этот мерзавец и сюда-то, думаю, не придет, знает, что пожалуюсь Голубицкому и Довойне. Если и явится, то прощения просить. Дочь забирать не надо, а вот вам следует уйти.

Савельев кивнул и сказал:

– Тебе виднее. Влас, уходим.

Слава богу, на обратном пути городская стража не остановила их. Они проехали в Бельдево без приключений.

Там князь сказал Ковалю:

– Нам оставаться здесь нельзя, уедем к дружине, завтра вчетвером переберемся в Замок. Если приедут поляки и спросят, где твои новые работники, скажи, что они мошенниками оказались, украли деньги, пару коней и скрылись. Притворись злым, расстроенным, проси поляков изловить нас.

– А как же задание?

– Все, что мог, ты уже сделал. Дальше мы обойдемся без тебя и Дравеса. Поляки ни в чем обвинить тебя не смогут, да и не до этого им будет со дня на день.

– Ох, господи, ходи теперь и своей тени бойся!

– Напротив, Николай, живи как жил, дожидайся, когда русское войско сюда придет.

– Вы поужинаете?

– Нет. Благодарствую. Покуда не стемнело и не пошел снег, надо до своих добраться.

– Счастливого пути.

– Бывай, купец. Даст Бог, свидимся, да и на Москве еще погуляем. Влас! – крикнул князь расстроенному ратнику. – Уходим!

– Эх, Дмитрий Владимирович, не дал ты мне поквитаться с хорунжим.

– Не ты один хочешь прибить его.

– А кто еще?

– Есть такие доброжелатели. Много бед он людям принес.

Когда Коваль, князь и ратник уехали, Дравес выждал некоторое время, потом накинул на себя шубу и вышел за ворота. На улице он огляделся и подошел к карете, стоявшей поодаль. Из-за нее выбрался человек, приглядывавший за подворьем купца.

– Слушаю тебя, Стефан, – сказал он.

– Все прошло как надо.

– Хорошо. Это тебе. – Он сунул мешочек с деньгами, сел в карету. – Бывай, Стефан.

– Извини, пан, могу я узнать, когда вы выпустите нас из Замка?

– Ты и сам знаешь, кому надо задавать этот вопрос. Вот этого человека ты и спроси. Все, поехал я. Замерз тут, в этом проулке.

Возница развернул лошадь и направил ее к строящемуся костелу.

Дравес оценил вес мешочка, тяжело вздохнул и направился к себе.

Карета миновала Великий Посад, въехала в Верхний Замок. У воеводского дворца возница остановил лошадь. Человек покинул карету и прошел в здание.

В жарко натопленной комнате его ждал ротмистр Голубицкий.

Он кивнул на стул и заявил:

– Садись, говори.

Помощник Голубицкого хорунжий Герек Качек рассказал обо всем, что видел у подворья купца Дравеса, упомянул, конечно же, и о сообщении, переданном ему купцом.

Голубицкий чуть подумал и произнес:

– Значит ли это, что русские клюнули на приманку?

– Должны. Слишком уж она хитрая.

Ротмистр усмехнулся и добавил:

– Да, в виде очаровательной, еще совсем молодой, но уже весьма расчетливой панночки. Это лиса еще та.

– Но и Тадеуш сделал все правильно, как и было надо.

– Не только Тадеуш. Ладно. Больше за домом Дравеса не смотри, займись ратниками.

– Слушаюсь!

Как только Герек вышел из комнаты, в ней появился хорунжий Витейский.

Ротмистр глянул на него и спросил:

– Слышал наш разговор?

– Да.

– Твое мнение?

– Русские обязательно сами придут ко мне во двор. Их воевода уже наверняка проверил правильность чертежа и убедился в том, что с Посада хода к складам нет. Значит, все они начинаются в Замке. Один мы ему показали через Анну. Они появятся, ротмистр. Русские народ упертый, что задумали, то сделают. Вот только и мы не простаки.

– Что по починку?

– Наблюдатели, которых я стал вновь выставлять в лесу, докладывают, что вся дружина там, на хуторе. Русские ратники ждут команды своего воеводы, а тот пока спрятался у купца Коваля.

– За подворьем этого Коваля тоже смотрят?

– Да. Сосед его.