Отпив еще глоток из бокала, Роксана снова посмотрела на Ральфа. Ее сердце отчаянно билось. «Понимает ли он, – подумалось ей, – что я только что описала идеальный медовый месяц?»

Ральф продолжал смотреть на нее, и лицо у него было таким, какого Роксана еще никогда у него не видела. Внезапно он взял ее за руки и поднес их к губам.

– Что ж, ты этого заслуживаешь, – сказал он хрипло. – Ты заслуживаешь всего, чего бы ни пожелала!

Роксана почувствовала, как у нее перехватило горло. Она хотела что-то сказать, но Ральф не дал ей вымолвить ни слова.

– Мне очень жаль… Прости меня за все, Роксана, – пробормотал он. – Когда я думаю обо всем, что тебе пришлось пережить из-за меня, я…

– Не надо извиняться и не надо ни о чем жалеть, – мягко возразила Роксана и несколько раз моргнула, чтобы избавиться от набежавших на глаза слез.

Перегнувшись через стол, она прижала к себе голову Ральфа и стала целовать его глаза, щеки, губы, которые тоже оказались мокрыми, солеными от слез.

– Я люблю тебя… – прошептала Роксана, чувствуя, как на нее накатывает волна жгучего, горького счастья. – Я люблю тебя, Ральф, и мы вместе. Это главное. На самом деле мне ничего больше не нужно.

Главный корпус больницы – внушительное здание в викторианском стиле – располагался в центре ухоженного парка. Был первый день апреля, светило яркое солнце, и деревья, очнувшиеся от зимней спячки каких-нибудь пару недель назад, уже щеголяли в свежих, ярко-зеленых нарядах.

Выбравшись из такси, Роксана огляделась по сторонам и рассмеялась.

– Что тебя так развеселило? – поинтересовалась Кендис.

– Как это похоже на Мэгги! Несомненно, она выбрала самую красивую больницу в здешних краях. Ты только погляди – это не парк, а просто картинка! Я уверена, что наша Мэгги ни за что не стала бы рожать в лондонской больнице. Там все так мрачно – особенно по сравнению с этим!..

– Да, ты права, здесь очень красиво, – согласилась Кендис, останавливаясь перед столбом со стрелками-указателями. – «Родильное отделение», – прочла она. – Нам туда?

– Можешь, конечно, сходить в родильное отделение, если тебе интересно. – Роксана чуть заметно вздрогнула. – Что касается меня, то я предпочитаю оставаться в блаженном неведении.

– «Так где же нам ее искать?» – растерянно спросила Кендис. – Ничего не понимаю…

– Ладно, идем. Лучше кого-нибудь спросим, – нетерпеливо бросила Роксана и решительно зашагала вперед.

В просторном приемном покое они обратились к дежурной медсестре, которая тут же ввела имя и фамилию Мэгги в компьютер.

– Миссис Дрейкфорд лежит у нас в «Голубом крыле», – с улыбкой сказала она. – По этому коридору до конца, а там на лифте на пятый этаж.

Поблагодарив дежурную, подруги отправились по указанному коридору.

– Терпеть не могу больничный запах, – поморщилась Кендис, разглядывая выкрашенные светло-бежевой краской стены. – Если уж рожать, то лучше дома, чем в больнице.

– Ну да, – подхватила Роксана. – Ты у нас непременно будешь рожать в ванне – под звуки флейт и при свете ароматизированных свечей.

– Да нет! – Кендис рассмеялась. – Вряд ли. Просто я бы предпочла, чтобы это происходило дома, а не в какой-нибудь больнице, где все пропахло дезинфицирующими средствами и лекарствами.

– Если у меня когда-нибудь будет ребенок, – сухо сказала Роксана, – я попрошу, чтобы мне сделали кесарево сечение. И желательно под общим наркозом – чтобы заснуть и ничего не чувствовать. А разбудить можно, когда ребенку уже стукнет лет пять. Кажется, в этом возрасте они уже не пачкают пеленки…

Войдя в лифт, Кендис нажала кнопку пятого этажа.

– Знаешь, Рокси, мне что-то не по себе, – сказала она. – Как-то все это необычно…

– Я тоже нервничаю, – призналась Роксана после небольшой паузы. – Вероятно, это потому, что одна из членов нашего коктейль-клуба наконец-то выросла и стала взрослой женщиной. Для Мэгги начинается настоящая жизнь, и сейчас нам предстоит воочию увидеть, что это такое.

Кендис внимательно посмотрела на нее.

– Знаешь, ты выглядишь немного усталой, – заметила она. – Ты хорошо себя чувствуешь?

– Я чувствую себя отлично, – немедленно ответила Роксана, решительным жестом отбросив назад волосы. – Как, впрочем, и всегда.

Но когда лифт остановился на пятом этаже, Роксана украдкой бросила взгляд на свое отражение в стекле кабины и подумала, что Кендис права. Она действительно выглядела усталой. После их с Ральфом последнего свидания Роксана обнаружила, что ей стало трудно засыпать. Ложась в кровать, она подолгу ворочалась, не в силах не думать об их разговоре и о том, что он мог означать. Его непонятные вопросы, туманные намеки разбудили в ней надежду, хотя Ральф не сказал ничего определенного. Он ничего не обещал и вообще старательно делал вид, будто шутит, однако Роксана сразу почувствовала, что за его вопросом о том, что она будет делать через год, стоит нечто очень важное.

Теперь, мысленно возвращаясь к их последнему свиданию, Роксана осознала, что Ральф был каким-то другим, не таким, как всегда. Что-то в нем изменилось – он смотрел на нее как-то по-особенному, и слова его звучали так странно…

Когда они прощались, Ральф крепко обнял ее и, не говоря ни слова, долго не выпускал из своих объятий. Эта сцена была очень похожа на прощание, и Роксане вдруг стало страшно, но она тут же прогнала от себя тревожные мысли. Ей было ясно одно: Ральф готовится принять самое важное и самое трудное решение в своей жизни.

Она знала, что торопить его нельзя, что подобные решения не принимаются вот так, с бухты-барахты, однако и ей тоже приходилось нелегко. Отсутствие уверенности в завтрашнем дне иногда становилось непереносимым, и Роксана ничего так не желала, как обрести наконец ясную перспективу на будущее.

«Впрочем, – тут же подумала она, – в этом отношении Ральф, похоже, страдал не меньше». Теперь Роксана припомнила, что в последнее время он выглядел усталым, измотанным, словно его не отпускало некое внутреннее напряжение. Буквально на днях она видела Ральфа в редакции и была неприятно поражена, заметив, что элегантный костюм, который ей всегда так нравился, висит на нем мешком. Ральф явно похудел, и Роксана невольно вздрогнула, представив, в каком аду ему приходилось жить.

Но ведь Ральф не мог не понимать, что стоит ему принять решение, и ад кончится – настанут блаженные, счастливые дни вдвоем!

И снова Роксана ощутила, как просыпается в ней робкая надежда. Она, однако, не позволила себе поддаться ей и сделала все, чтобы взять себя в руки. Лучше, чем кто бы то ни было, Роксана понимала – ей нельзя расслабляться, нельзя надеяться. Хотя бы ради себя самой она обязана была вернуться к жесткой самодисциплине, которая одна поддерживала ее все это время. Но это было нелегко – особенно теперь. Ведь впервые после шести лет, на протяжении которых ее любовь питалась буквально крохами, Роксана заметила в Ральфе перемену. И она просто не могла не думать о ней, не фантазировать, не надеяться. Да и кто на ее месте смог бы? Бывали минуты, когда Роксана почти не сомневалась: в ближайшее время Ральф уйдет от жены, и они смогут наконец наслаждаться друг другом без помех. Долгая, суровая зима закончится, на небосвод выйдет теплое, ласковое солнце, и для них двоих жизнь начнется заново. Они заживут своим домом. Быть может, у них даже будут…