Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Выходит, не научился ты доселе вежеству, что в ходу было в этой земле до тебя. Или ныне у людей в обычае позволять челяди грубо обращаться с родичами жены своей? В родстве я с госпожой Аэрин и есть у меня к ней дело. Войду ли я беспрепятственно — или войду самовольно?
— Входи, — буркнул Бродда, нахмурившись, но Аэрин побледнела как полотно.
И Турин прошествовал через весь зал к возвышению и, подойдя вплотную, поклонился.
— Прошу меня простить, госпожа Аэрин, что врываюсь к вам незваным, — промолвил он, — но дело мое отлагательств не терпит и привело меня издалека. Ищу я Морвен, Владычицу Дор-ломина, и Ниэнор, дочь ее. Однако дом ее пуст и разграблен. Что можешь ты поведать мне?
— Ничего, — промолвила Аэрин в великом страхе, ибо Бродда не сводил с нее пристального взгляда.
— Не верю, — отозвался Турин.
Тут Бродда вскочил с места, побагровев от пьяной ярости.
— Довольно! — завопил он. — Или жену мою станет упрекать во лжи здесь, передо мною, нищий, что бормочет на невольничьем языке? Нет в Дор-ломине никакой Владычицы. Что до Морвен, она была из народа рабов и сбежала, как это за рабами водится. И ты беги отсюда, да поживее, а не то прикажу вздернуть тебя на дереве!
Турин же прыгнул к нему, и извлек из ножен черный меч, и, ухватив Бродду за волосы, оттянул ему голову назад.
— Не двигайтесь, — предостерег он, — или голова эта упадет с плеч! Госпожа Аэрин, я бы вновь попросил у тебя прощения, кабы думал, что от мужлана этого видела ты хоть что-либо доброе. Говори же и не отпирайся! Или я — не Турин, Владыка Дор-ломина? Или должен я тебе приказывать?
— Приказывай, — промолвила она.
— Кто разграбил дом Морвен?
— Бродда, — отвечала она.
— Когда бежала она и куда?
— С тех пор минул год и три месяца, — отвечала Аэрин. — Хозяин Бродда и другие здешние пришлецы с Востока жестоко ее притесняли. Давным-давно приглашали ее в Сокрытое Королевство; и наконец пустилась она в путь. Ибо, по слухам, доблестью Черного Меча из южных краев окрестные земли до поры очистились от зла; однако ж ныне все переменилось. Она-то надеялась застать там сына. Но если это ты, тогда, боюсь, обманулась она в своих ожиданиях.
Горько рассмеялся Турин.
— Обманулась? — воскликнул он. — Да, обманчивы наши ожидания, неизменно обманчивы: лживы, как Моргот!
И внезапно охватила его черная ярость, ибо открылись глаза его, и пали последние путы Глаурунговых чар, и понял он, что одурачен был лживыми измышлениями.
— Так, значит, обморочили меня, чтобы пришел я сюда и принял позорную смерть — в то время как мог я хотя бы погибнуть с честью пред Вратами Нарготронда? — И почудилось Турину, что из ночной тьмы, объявшей усадьбу, доносятся крики Финдуилас.
— Но не первым умру я здесь! — воскликнул он. И схватил он Бродду, и поднял его к потолку и встряхнул его, как пса, — ибо непереносимое горе и ярость придали Турину сил. — Морвен из народа рабов, говоришь ты? Ты, подлое отродье, вор и раб рабов! — С этими словами он швырнул Бродду головой вперед через его же собственный стол, прямо в лицо восточанину, что кинулся было на Турина. При падении Бродда сломал себе шею; Турин же, прыгнув следом, зарубил еще троих, что съежились в страхе, ибо были безоружны. В зале поднялась суматоха. Собравшиеся там восточане уже готовы были наброситься на Турина, однако нашлось там немало людей из древнего народа Дор-ломина: долго смирялись они с участью слуг, но теперь с мятежными криками восстали на своих обидчиков. Очень скоро в чертоге закипела битва, и хотя рабы вооружены были лишь кухонными ножами и всем, что подвернулось под руку, против мечей и кинжалов, в первые же минуты многие погибли с обеих сторон, прежде чем Турин ринулся в самую гущу боя и прикончил последних восточан, еще остававшихся в зале.
Только тогда отдышался он, прислонившись к колонне, и пламя ярости его обратилось в золу и пепел. Но подполз к нему старик Садор и обнял его колени: был он смертельно ранен.
— Трижды семь лет и еще сверх того: долго ждал я этого часа, — проговорил он. — А теперь уходи, господин, уходи! Уходи и не возвращайся, разве что придешь ты с бóльшими силами. Весь здешний край поднимут против тебя. Многим удалось бежать из чертога. Уходи — или здесь и погибнешь. Прощай! — И он рухнул на пол и умер.
— Истину говорит он в предсмертный миг, — промолвила Аэрин. — Ты узнал, что хотел. Теперь уходи быстрее! Но сперва отправляйся к Морвен и утешь ее, иначе трудно мне будет простить учиненный тобою разор. Хотя тяжка была моя жизнь, ты своим буйством навлек на меня погибель. Пришлецы отомстят за эту ночь всем, кто здесь был. Безрассудны твои деяния, сын Хурина, словно ты и по сей день остался ребенком, коего я знала.
— А ты слаба духом, Аэрин, дочь Индора, как и в те времена, когда я звал тебя тетей, а ты брехливой собаки и то пугалась, — отозвался Турин. — Ты была создана для мира не столь жестокого. Идем же со мною! Я отведу тебя к Морвен.
— Снега застлали землю густым покровом, но еще гуще припорошили мне волосы, — отвечала она. — С тобою в глуши я погибну — так же верно, как от руки извергов-восточан. Содеянного уже не исправить. Так ступай! Задержавшись, ты лишь ухудшишь дело и оставишь Морвен ни с чем. Ступай, заклинаю тебя!
Турин низко поклонился ей и повернулся уходить, и покинул усадьбу Бродды; и все бунтари, у кого достало сил, последовали за ним. Бежали они к горам, ибо были среди них такие, кто хорошо знал тамошние тропы; и благословляли они снег, заметавший за ними следы. Вот так, хотя вскорости в погоню за ними устремилось множество людей с собаками, и послышалось лошадиное ржание, беглецы благополучно скрылись в южных холмах. И тогда, оглянувшись назад, далеко, в покинутой ими земле заметили они алый отсвет.
— Они подожгли усадьбу, — промолвил Турин. — Но для чего?
— Они? Нет, господин; сдается мне, не они, а она, — промолвил человек именем Асгон. — Воины зачастую неверно судят терпение и кротость. Немало добра видели мы от нее — и дорого ей это стоило. Нет, не слаба духом была она, а всякому терпению положен предел.
Самые стойкие из мужей, способные выдержать зимнюю стужу, остались с Турином и провели его неведомыми тропами к убежищу в горах — к пещере, известной лишь изгоям да беглецам, где припрятан был запас снеди. Там дождались они, чтобы метель утихла, и снабдили Турина припасами, и направили его к малохоженому перевалу, уводящему на юг, в Долину Сириона, где снега не выпало. В самом начале спуска они расстались.
— Прощай, Владыка Дор-ломина, — промолвил Асгон. — Не забывай нас. Отныне станут за нами охотиться; а после прихода твоего Волчий народ сделается еще безжалостнее. Потому ступай же и не возвращайся, разве что приведешь ты войско, достаточное, чтобы вызволить нас. Прощай!