приобрел для своих братьев в 1952 году, оказалась весьма успешной, и Мортимер теперь был состоятельным человеком. Феликс Марти-Ибаньес, испанский врач, чьи дела были в центре внимания на слушаниях Кефаувера, и после скандала оставался близок к братьям Саклер. Он неизменно называл новую жену Мортимера "прекрасной Джери".

В 1960-е годы Мортимер стал проводить все больше времени за границей. Некоторое время его поддерживали обязательства по уходу за стареющей матерью, Софи. Артур, который теоретически был предан Софи, на практике обнаружил, что не хочет проводить с ней много времени, даже когда она болеет. Софи это возмущало, и она кисло шутила, что если бы она была куском нефрита, Артур мог бы уделять ей немного внимания. Как бы то ни было, забота о ней легла на плечи младших братьев. Мортимер приставил к Софи круглосуточную сиделку. Но она умерла от рака в 1965 году, рядом с сыновьями.

После смерти Софи Мортимер стал больше времени проводить в Европе. "Лазурный берег в этом году не так переполнен", - писал он Марти-Ибаньесу летом 1966 года. "Как обычно, произошла смена мест, которые есть и которых нет. Появился новый урожай девушек в бикини, а также остатки прошлых урожаев". Мортимер официально работал, расширяя интересы братьев в фармацевтической промышленности. В том же году он курировал покупку бездействующей британской фармацевтической компании Napp, которая должна была работать в тандеме с Purdue Frederick в Нью-Йорке. Но Мортимер всегда был более чувственным человеком, чем его братья, и теперь он погрузился в жизнь европейского плейбоя. Он проводил дни в отеле "Кап-Эден-Рок", старинном курорте на мысе с видом на Средиземное море в Кап-д'Антибе, где выпивали Ф. Скотт и Зельда Фицджеральд, а когда-то отдыхали Кеннеди. Здесь царила успокаивающая, мечтательная летаргия: томные сады, свежие морепродукты и коктейли у бассейна, подаваемые накрахмаленным обслуживающим персоналом. Мортимер почти каждый день играл в теннис. (Он был конкурентоспособным. Но если казалось, что другие люди напряжены из-за матча, он насмехался, "Успокойтесь. Примите транквилизатор".) Он общался с группой эмигрантов, таких как романист и сценарист Пол Гэллико, женатый на баронессе (его четвертая жена) и живший на соседней вилле, где он писал свои книги, диктуя с большими паузами американскому секретарю. Мортимер любил обмениваться сплетнями о горячих ресторанах и выходить на танцы по вечерам. Он развил в себе средиземноморскую склонность уделять много энергии в разговоре теме погоды. "Солнце с нами каждый день, - писал он Марти-Ибаньесу, - и мы все счастливы, что находимся здесь".

Как и Артур, Мортимер не был особенно внимательным родителем. Его дочери, Илен и Кате, были уже достаточно взрослыми и самостоятельными к тому времени, когда их отец стал встречаться с Джери Уиммер. Но Бобби, самый младший, продолжал жить с матерью, Мюриэл, на Манхэттене. "Я ожидал, что Бобби присоединится ко мне на этой неделе", - писал Мортимер в 1966 году. Но, как оказалось, Бобби заболел мононуклеозом и не смог приехать. "Придется наверстать упущенное позже в этом году", - решил Мортимер. Два лета спустя, в 1968 году, он написал Марти-Ибаньесу с захватывающей новостью. "Мы с Джери ждем... ребенка!" В частном порядке он отметил, что это было "ее решение". Но и он, и Джери были очень счастливы, прожили лето на у Галликосов и планировали вернуться в Нью-Йорк осенью. В сентябре у них родилась дочь Саманта. В следующем году они поженились.

Мортимер хотел иметь собственный дом в Кап д'Антиб, поэтому он приобрел прекрасную виллу, построенную по проекту американского архитектора Барри Диркса, который также создал дома для писателя Сомерсета Моэма и кинопродюсера Джека Уорнера. Дом, построенный в 1938 году, был окружен изысканными садами и удобно расположен прямо по дороге от отеля Hôtel du Cap. "Дом еще далеко не закончен, и нам предстоит многое купить", - писал Мортимер в июле 1969 года. Хотя я называю это лето "походным", оно действительно комфортное".

Возможно, причиной тому стало его воспитание в полиглотском Бруклине или пребывание в Глазго в 1930-е годы, но Мортимер все больше ощущал себя бродячим космополитом, гражданином мира. Он приобрел огромный таунхаус на Восточной Шестьдесят четвертой улице, 10, всего в двух кварталах от штаб-квартиры Саклеров на Шестьдесят второй, который он занимал, когда возвращался домой. Но он также держал большую квартиру на улице Сент-Оноре, недалеко от Тюильри, в Париже. Он часто посещал оперу, когда был в Париже, и театр, когда был в Лондоне, где он также приобрел дом. Описывая светскую жизнь Лондона конца 1960-х годов, он шутил, что стал "свингером". У Мортимера было эго и стремление к конкуренции. Но он не был одержим работой, как его брат Артур. Он хотел жить, по его словам, "полной и энергичной жизнью, посвященной жизни, любви и борьбе за то и другое". В одном из писем он укорял Марти-Ибаньеса за его страсть к чтению и рекомендовал более телесные удовольствия: "Хотя книги и написанное слово доставляют много удовольствия, я уверен, что вы согласитесь со мной, что мы должны исследовать все пути к удовольствию, расслаблению и удовлетворению".

В 1971 году Джери родила второго ребенка, мальчика, которого они назвали Мортимер Дэвид Альфонс Саклер. Как и Артур, Мортимер решил назвать первого сына от второго брака в свою честь. Он называл своих детей от Джери "новой семьей", что, наряду с его отъездом в Европу, могло создать впечатление, что трое детей от первого брака - это старая семья, которую он сбросил. Еще одним признаком того, что он в некотором эмоциональном смысле уезжает из Соединенных Штатов, стал отказ Мортимера от американского гражданства в 1974 году, который решил стать гражданином Австрии, как и Джери. (Он сделал это, как позже объяснил Джери , по налоговым соображениям - любопытный шаг для бывалого коммуниста. Но люди меняются.) Той весной Марти-Ибаньес написал Мортимеру, что за все годы их дружбы, с первой встречи в 1946 году, он никогда не видел Мортимера таким счастливым.

Когда Мортимер Д. А. Саклер был еще ребенком, уже поговаривали, что его когда-нибудь станет врачом. Так случилось, что старший сын Мортимера от первого брака, Бобби, тоже носил фамилию отца: он был Робертом Мортимером Саклером. Но к тому времени, когда Бобби стал подростком, он не казался вероятным кандидатом на медицинскую практику. Он рос в достатке, был ребенком развода, деля свое время между суровой матерью шотландского происхождения, жившей в квартире в Верхнем Ист-Сайде, и галдящим гедонистом-отцом, новая жена которого была всего на несколько лет старше Бобби. В конце концов отношения между отцом и сыном стали