— Она не хочет уезжать из Брайтона, но что мы еще можем сделать? — шепнула Нине Нелл, золовка Алисы. — Ей приходится нелегко, но я верю, что она очень старается. Не тревожьтесь, если она вас не узнает.

Двойняшки мирно спали в своих кроватках, а у другой стены лежала на кровати их мать. Горе настолько иссушило Алису, что от нее остались кожа да кости, а ее руки, сжимающие зеленое покрывало, превратились в руки старухи. Когда Нина села возле нее, Алиса уперлась взглядом в стену и, казалось, не слышала, что ей говорят. Когда Нина наконец собралась уходить и встала, она чувствовала себя такой подавленной, что у нее даже закружилась голова. Подняв глаза, Нина увидела, что Алиса смотрит на нее; ее губы уродливо скривились, будто она вот-вот завоет.

— До свиданья, — будто превозмогая боль, выдавила из себя Алиса.

Пока все газеты кричали о взятии Багдада, в Брайтоне поползли новые толки о цеппелине.

— Одна женщина на велосипеде подавала цеппелину сигналы на азбуке Морзе, — поведала миссис Лэнг на собрании Женской гильдии. — Увы, шпионке удалось бежать, скрывшись в толпе. Когда полиция осмотрела брошенный ею велосипед, оказалось, что в раме ловко запрятаны карты государственного картографического управления. Все это рассказала мне старшая сестра. Шпионка была в спортивных шароварах, и под ними явственно выпирал пистолет.

Секретарь Гильдии миссис Бертон-Смит, в доме которой происходило сегодняшнее собрание, продолжила тему:

— А я слышала из очень достоверных источников, что известны случаи, когда матерей военнопленных принуждают шпионить. Им говорят, что если они согласятся работать на врага, то с их сыновьями будут обращаться хорошо. В противном же случае бедных ребят будут пытать, а потом казнят.

— Вы говорите о матерях британских солдат? — нахмурилась миссис Лэнг.

— Ну да!

Миссис Лэнг расправила плечи:

— С трудом верится, что любая из британских женщин, чьи сыновья готовы пожертвовать жизнью ради своей страны, окажется настолько малодушной, что сама предаст родину.

Миссис Бертон-Смит повернулась в поисках спасения к Нине:

— Я так взволнована мыслью о том, что царь со своей семьей может приехать к нам в Англию! Больше того, моя золовка говорит, нужно подать прошение, чтобы в качестве резиденции Николаю предоставили наш Павильон. Там семья российского императора почувствует себя как дома после всего, что они пережили.

— Павильон?! — В недоуменном возгласе миссис Лэнг сквозило раздражение. — Сомневаюсь, что жители Брайтона согласятся отдать Павильон семье чужого монарха. Если уж царь действительно приедет в Англию, то ему следует приобрести себе собственный дом. — Миссис Лэнг кивнула Нине. — Я знаю, что вы не обидитесь на меня за эти слова, моя дорогая… Кстати, возвращаясь к разговору о цеппелине — говорят, у вас, Нина, этот день тоже не обошелся без приключений.

— Приключений?.. — Нина непроизвольно нащупала браслет.

— Да-да, я все знаю. Вы молодец, что не поддались панике в самой, казалось бы, критической ситуации. Просто ужас, что потолок в библиотеке довели до такого состояния! А ведь миссис Хантер много раз предупреждала, что он может обрушиться в любой момент. В пятницу я встречусь на званом обеде с женой мэра и обязательно расскажу ей о вашем мужестве.

Когда все расходились, миссис Лэнг взяла Нину за локоть и участливо заглянула ей в лицо.

— Я не хотела говорить это при всех, чтобы не ставить вас в неловкое положение, но вы сегодня как-то слишком уж молчаливы и бледны — сами на себя не похожи. Я прекрасно понимаю, последние события в России не могут вас не расстраивать — я бы чувствовала то же самое, если бы революционеры захватили власть в Англии. Но наш долг, Нина, следить за собой, чтобы не причинять нашим мужчинам лишнего беспокойства. Может быть, вам нужно капельку отдохнуть, сменить обстановку?

— Мои друзья, Чаплины, пригласили меня на следующей неделе к себе в Лондон.

— Рада слышать это. Я всегда считала, что несколько дней в Лондоне — отличный способ встряхнуться. — Застегивая пальто, она спросила: — Вы слышали новость о Констанции Джоунз?

— Нет. — Нина видела ее только один раз.

— Она помолвлена с одним новозеландским офицером, капитаном Фриманом. После ранения у бедняги неправильно срослась кость, и его нога стала короче. И вот теперь его отправляют домой. После войны они поженятся… Ужасно для мужчины остаться калекой!

В следующий вторник Нина отправилась в Лондон. Мэгги задержалась на каком-то собрании, поэтому на вокзале ее встретил Фрэнк. И вот ее маленький чемодан стоял в спальне для гостей, а сама она сидела в кабинете Фрэнка. Она огляделась. В комнате было очень душно. Ей нравилось гостить у Чаплинов, которые стали ее самыми близкими друзьями в Англии, но из-за темных сторон своего брака она все же не могла позволить себе полную откровенность с ними. А сейчас не могла рассказать им о Гарри. «Никогда не доверяйте Нине никаких секретов, — говаривала когда-то Катя. — Она растрезвонит повсюду». И вот теперь вся жизнь Нины превратилась в клубок тайн.

В холле послышались шаги возвращающегося Фрэнка. Он предлагал Нине поужинать, но она отговорилась тем, что поела в поезде; на самом деле ей не хотелось есть и вообще всю неделю нездоровилось. Вошел Фрэнк.

— Так вот я и говорю, Мэгги, конечно, никогда этого не признает, но факт остается фактом: если бы я не ходил в свой клуб, она не была бы в курсе того, о чем болтают в политических кулуарах. — Он опустился в кресло. — Например, обо всех этих интригах вокруг семьи русского императора.

— Поговаривают, Николай поселится здесь, в Брайтоне, — заметила Нина.

Фрэнк подался вперед:

— Да нет же, не приедет Николай в Англию! Мне известно из надежного источника, что премьер-министр был бы не против, но король не хочет принимать своих царственных родственников. Говорят, он опасается, как бы неприязнь к русской царской фамилии, широко распространенная среди британской общественности, не подорвала авторитет монархии как таковой. Разумеется, король не может прямо отказать в гостеприимстве своему державному кузену — ответственность за это решение возьмет на себя правительство. Министры сошлются на общенародные настроения. В результате все остаются в выигрыше, за исключением царя и его семьи, которым придется жить изгнанниками в собственной стране.

Нина наблюдала, как Фрэнк отлил чаю из своей чашки в блюдце и, нагнувшись, поставил его перед старым терьером по кличке Бамбл. Пес понюхал блюдце и принялся лакать.

— Я делюсь своей порцией с ним. — Фрэнк похлопал пса по спине, и тот тихо зарычал в ответ. — Чай предотвращает чумку. Четырнадцать лет уже этот прохвост со мной, в свое время он был отличным крысоловом. Только с детьми плохо ладит, увы… — Он посмотрел на нетронутую чашку Нины. — Ты точно не хочешь перекусить?

— Точно, спасибо.

— Смотри, заработаешь анемию, — нахмурился Фрэнк. — На прошлой неделе я говорил с врачом, и он предупредил, что теперь резко возрастет число больных анемией, а все из-за того, что люди отказываются есть новый хлеб — серый, из муки грубого помола. Доктор убеждает своих пациентов, что этот хлеб богат железом и очень полезен для пищеварения.