Яков, пожалуйста, не осуждай меня. Я должна, должна была довести это дело до логического конца.

Когда я добралась до своего гаража, главным для меня было, чтобы меня никто не заметил. И тут мне повезло – моего соседа, который, по-моему, живет в своем гараже, – не было. Я поставила машину, внимательно осмотрела тела. Да, я уже тогда относилась к этим умирающим и находящимся в предсмертной коме людям, как к телам, иначе я сошла бы с ума.

Вернулась домой. Дети были с мамой. Кажется, они отправились в гости к соседям, у которых близняшки – погодки с нашими детьми.

Я приняла душ, привела себя в порядок, тщательно оделась, накрасилась, побрызгалась своими самыми лучшими духами, положила в сумку деньги. Позвонила Захару и, уточнив, где именно мы должны встретиться, отправилась в ресторан „Берлога“.

Твой друг, Яков, встретил меня лучистой улыбкой. Видно было, что он рад видеть меня. Чтобы успокоить его, я сразу же открыла сумочку, достала пакет с деньгами и протянула ему.

– Вот, – сказала я. – Я возвращаю тебе долг. Как видишь, я не обманула тебя.

– Я нисколько в этом не сомневался. Неужели ты думаешь, что я волновался по этому поводу?

Он соврал. Конечно, он волновался. Любой бы на его месте волновался. И ты тоже, Яков. Я же до сих пор спрашиваю себя, как мог он так рисковать, поверив мне и отдав такие большие деньги. Вероятно, он испытывает ко мне настоящие, сильные чувства. И ты не ревнуй меня к нему, пожалуйста. Ты же понимаешь, что в той ситуации, в какой я оказалась, я могла обратиться за помощью только к Захару, твоему другу.

Тебе, наверное, будет интересно узнать, как мы провели с ним вечер. Сначала он накормил меня ужином, потом, конечно, начал расспрашивать, на что мне понадобилась такая крупная сумма денег. Я, глядя ему в глаза, усмехнулась и задала встречный вопрос: „Почему ты не спросил меня об этом раньше, когда я попросила у тебя деньги?“ И он ответил мне, что был настолько шокирован, что подумал, будто я влипла в какую-то нехорошую историю. Мне кажется, он лукавил и не стал расспрашивать меня о том, на что мне понадобились деньги, исключительно из деликатности и уважения к тебе. Хотя, с другой стороны, что мешало ему позвонить тебе и выяснить, на что я прошу денег и в курсе ли ты моих дел. Думаю, он так и сделал, да только ты мне ничего об этом не сказал. И вообще, Яков, почему ты так редко звонишь, ведь ты знаешь, что я все вечера провожу за Интернетом и телефоном в ожидании твоего звонка или письма. Что я вся измаялась без тебя, а наши дети – они подрастают, они становятся похожими на тебя, особенно Танечка. Ты бы видел, какая она сейчас красавица, какие у нее чудесные локоны, а глаза! Два больших голубых озера. Когда я смотрю на нее, мне кажется, что я смотрю на тебя, и от этого у меня кружится голова. Яков, пожалуйста, звони мне почаще, я должна знать, что мы не одни. Егор, конечно, хороший человек, но ты же понимаешь, он никогда не сможет относиться к твоим детям, как к своим. Знай, несмотря на то что твоих детей вынуждены воспитывать чужие люди (нет, конечно, не чужие, и Егор нам не чужой), все равно ты единственный отец Танечки и Миши.

Не знаю, как ты к этому отнесешься, но жизнь моя проходит безрадостно и тяжело, а тут еще это потрясение. Ведь я все-таки убила двух человек. Так вот, я время от времени теперь буду встречаться с Захаром. Ты должен понять меня и простить. Я не знаю, когда ты вернешься и вернешься ли вообще, но мне нужен мужчина, человек, который помог бы мне разделить все мои проблемы и преодолеть одиночество. Ты не представляешь себе, как мне бывает страшно иногда, вечерами, плавно перетекающими в ночь, когда хочется забиться под одеяло и выть, как собака на луну. Ты же знаешь, я, по сути, живу одна, хотя меня и окружают близкие мне люди.

Ты бы видел Захара, он просто светится, когда видит меня. Он сказал, что на этой неделе снимет для меня отдельную квартиру. Нет, конечно, я буду жить у себя и приезжать туда только для того, чтобы встретиться с ним, но все равно, это приятно осознавать, что у тебя есть квартира, где тебе никто не помешает. Ты помнишь, где мы только с тобой не встречались, в каких только условиях, и мне всегда было страшно, что нас застукает твоя жена. Что она вцепится мне в волосы и выдерет их с корнем. Я же видела ее, это крупная женщина, очень сильная и выносливая на вид. Не понимаю, как ты вообще мог жениться на такой. К тому же у вас так и не было своих детей.

Ты, наверное, хочешь спросить, что я сделаю с домом, который купила. Я буду жить там, привозить туда детей. Но Захара там быть не должно, это совсем другой мир – наш с тобой.

Знаешь, я сегодня была в аптеке и купила противозачаточные таблетки. Думаю, двоих детей мне вполне достаточно. Да и Захару зачем лишние проблемы? Напиши, что ты думаешь об этом. И, пожалуйста, не ревнуй меня. Я же стараюсь не думать о том, что у тебя тоже кто-то есть, кто-то, кого ты целуешь и говоришь ласковые слова. Если я буду об этом думать, то окончательно свихнусь. А мне и так тяжело. Денег можешь мне не присылать, мне Захар дает. Он щедрый, такой же, как и ты. Главное, чтобы я нечаянно не назвала его в постели Яковом».

Ирена Васильевна пригласила нас к себе в дом выпить чаю. Во время разговора эта аккуратная маленькая холеная женщина в розовом свитере старалась держаться подчеркнуто уважительно, да и Фабиоле с мамой уделяла внимание.

– Я же знаю, кто вы, – сказала она мне, отодвигая тарелку с маковым рулетом. – Вы – известная художница Маргарита Орлова, я много слышала о вас. Мне сын рассказывал, а ему, в свою очередь, говорили его друзья-бизнесмены. У них сейчас, знаете ли, мода такая пошла – дарить друг другу на дни рождения картины местных художников. Ваши в том числе.

Моя мама поджала губы, и я поняла, что она едва сдерживается, чтобы не осадить Ирену Васильевну, не поставить ее на место. Ведь ни один из знакомых ее сына не смог бы купить ни одной моей работы. И мама, которую распирала гордость за меня, могла лопнуть от вынужденного молчания.

– Ирена Васильевна, у нас к вам одно дело, – сказала я, чтобы, пока мама не начала говорить, постараться получить нужную информацию. – Здесь, на вашей улице, продается один дом.

– Вам что, вашего дома мало?! – Ирена широко улыбнулась и заморгала глазами. – Да, продается дом, причем дом замечательный. Правда, не такой, как у вас, поскромнее, у вас-то не дом, а домище, к тому же благоустроенный. А тот – почти нежилой. Я была там внутри, мне понравилось. Отличный паркет, все красивое, новое, дорогое, камин есть, сантехника тоже чудесная, но, говорю же, он не жилой, словно мертвый.

– Скажите, кому он принадлежит?

– Он принадлежал Дворкину.

– Как – Дворкину? – удивилась я, поскольку что-то слишком уж часто стала произноситься в моем присутствии эта фамилия. – Мама, это тот самый Дворкин, который попросил Егора поближе меня с ним познакомить. Дворкин – это начальник Егора. Кажется, его зовут Львом Вадимовичем.

– Нет-нет, – замахала руками Ирена Васильевна. – Это не Лева, а его брат, Яков. Этот дом принадлежал Якову Дворкину, он несколько лет тому назад уехал в Израиль, у них там еще один брат жил, Иосиф, он занимался каким-то крупным бизнесом и очень хотел, чтобы Яков к нему примкнул, ему нужен был надежный человек. Леве он вроде бы не доверял, а вот Якову… В сущности, я пересказываю вам только то, что слышала от своего сына. Так вот, Яков и поехал, да там и остался. А дом этот после развода остался его жене, и она продала его.