Потом на смерть Вольфа немецкий журнал Stern напишет, что «биография Маркуса Вольфа, с одной стороны, доказывает крушение идеалистически настроенного интеллектуала от практического применения его идеалов — и демонстрирует все же, как это бывает, когда кто-то держится до конца за идею социализма»[63].

Поэтому встреча с Александром явилась для Вольфа своего рода лучиком света, поскольку он отдавал себе отчет в том, что Александр выведет его на руководство советской разведки в Германии. Вольф был уверен, что советские товарищи так же, как и представители спецслужб их основных конкурентов, немцев и американцев, были заинтересованы в получении данных на агентуру МГБ ГДР.

Контакт с Вольфом мог сыграть решающую роль в карьере Александра, тем более что это была его первая командировка за рубеж и ему нужно было себя, как говорится, показать. Особенно если благодаря ему удалось бы получить доступ к агентурной картотеке. Да и даже если бы Вольф только поделился бы известными ему нелегалами и агентурой Штази, находившимися в Западной Германии, это уже было бы успехом. Поэтому о контакте с Вольфом, и в особенности о возможности продолжения этого контакта, благодаря интервью, он немедленно доложил генералу Новикову. И именно тогда был разработан план вывода Вольфа на Новикова. То, что Вольф знал Александра, в какой-то степени облегчало контакт и его поддержание в дальнейшем, но многое зависело от беседы. Пикантной деталью в докладе Александра было то, что Вольф курил F6. Это была в ГДР одна из самых дешевых и непритязательных марок. В тот период они изготавливались Дрезденской сигаретной фабрикой, и их признаком (выпускалось 7 марок сигарет) был короткий фильтр. В ГДР бытовала такая поговорка. Спрашивалось: в чем различие между F6 и водой? Ответ гласил: тем, что в воде не бывает бревен. Намек был на грубо порезанные листья табака, перемешанные с кусками табачных стеблей. В настоящее время выпускается только F6 menthol fresh, но уже под именем Chesterfield Menthol.

Вольф был заядлым курильщиком, и тот факт, что ему приходилось довольствоваться дешевыми сигаретами, говорил прежде всего о том жалком материальном положении, в котором он пребывал. Новиков предполагал воспользоваться складывающейся вокруг Вольфа ситуацией.

Организация встречи даже с бывшим руководителем внешней разведки ГДР для официального представителя КГБ СССР в условиях падения Берлинской стены было делом непростым, поскольку предполагалось, что никто из посторонних не должен был об этом знать. Новиков исходил из того, что и квартира, и дача Вольфа находились под наблюдением спецслужб противника. В пользу такого предположения говорит тот факт, что американские посетители дачи Вольфа подтвердили, что они в целях избегания привлечения внимания «КГБ или восточногерманских служб не звонили и не предупреждали о своем визите». Во всяком случае, так подает предпринятые ЦРУ меры безопасности сам Вольф в своих воспоминаниях. Тут можно оговориться, что, скорее всего, Хэтэуэй в беседе с Вольфом имел в виду западные спецслужбы, поскольку спецслужбы ГДР уже были фактически разгромлены.

Не было сомнений, что и Карлсхорст изучали десятки внимательных глаз. Тем более что доступ в советскую цитадель в Берлине был свободный. Единственный вариант был — организовать встречу в бывшей инженерной академии, где и находился кабинет Новикова, поскольку эта зона круглосуточно охранялась. Но привезти Вольфа предстояло так, чтобы никто ничего не заподозрил.

Александр имел служебную автомашину корпункта — довольно поношенную французскую марку, доставшуюся ему в наследство от предыдущего хозяина корпункта. Сам же он предпочитал в оперативных целях использовать приобретенный за свой счет мотоцикл «Хонда». Глухой мотоциклетный шлем с абсолютно непрозрачным ветрозащитным экраном, надежно скрывавшим черты лица, создавал иллюзию оставаться неузнанным на улицах города, что в определенной степени соответствовало истине. Александр полагал, что в условиях города мотоцикл имеет преимущества перед автомобилем. Но при организации встречи двух генералов без автомашины было не обойтись. План Новикова состоял в том, чтобы Александр на автомашине с нейтральными берлинскими номерами забрал Вольфа в заранее обусловленном месте и привез в Карлсхорст. Повод для встречи — получение интервью для советской радиостанции — имелся. Встреча состоялась на квартире Александра неподалеку от советского посольства на Унтер-ден-Линден. На ней Вольфу был передан подарок от Новикова — сигаретный набор — и обговорены условия организации встречи.

В разведке организация встречи всегда представляет собой довольно сложное мероприятие, прежде всего затратное по времени. Оно включает в себя как пеший, так и автомобильный проверочный маршрут, а в некоторых случаях и проверку с использованием общественного транспорта. Нередко оно может длиться часами. И все это время проверяющийся находится в состоянии повышенной готовности, так что физическое и нервное напряжение достигает своего максимума. Тем более если учесть, что, как отмечает Юрий Дроздов в своей книге «Вымысел исключен»[64], чтобы в течение короткого промежутка времени конспиративно, то есть без риска расшифровки, вести наблюдение за одним человеком, необходимо от восьми до десяти наблюдателей. И проверяющемуся нужно выявить их всех, поскольку, если он не заметит наблюдения, то провалит проводимую операцию. Принципы проверки перед встречей представляют собой чисто технические приемы выявления наружного наблюдения противника, и они в принципе одинаковые для всех разведок мира. Американский журналист Дэвид Хоффман в книге «Шпион на миллиард долларов»[65], в которой он рассказывает историю одного из крупных агентов ЦРУ в Москве Адольфа Толкачева, который передал ЦРУ научно-технические секреты советской «оборонки» и который был разоблачен тем самым «кротом», которого лихорадочно искали американские контрразведчики, дает описание действий оперативника на проверочном маршруте: «Сбрасывая возможную или действительную слежку, оперативник (в данном случае не важно, советский или американский) должен действовать изящно, как танцор балета, хитро, как фокусник, и так же внимательно, как авиадиспетчер». Более подробно о работе разведчика под наружным наблюдением рассказывает Леонид Шебаршин в своих воспоминаниях. Он писал: «Нельзя полагаться на то, что „наружка“ сама проявит себя. Нельзя, за исключением чрезвычайных ситуаций, устраивать грубую проверку. На занятиях и в жизни мы исходим из того, что поведение разведчика не должно вызывать подозрение ни у профессиональных, ни у случайных наблюдателей. Если служба наружного наблюдения отмечает, что иностранец грубо проверяется, у нее появляется стимул работать конспиративнее, изобретательнее и настойчивее. Иностранец же попадает в разряд подозреваемых или установленных разведчиков, что может осложнить его жизнь».