Неужели и Кри постигнет та же участь?

Гамаш не успел развить свою мысль, потому что заметил это. Небольшое пятно, которое отличалось по цвету от остальной кожи. Оно было темным, округлым и слишком правильной формы для того, чтобы его можно было принять просто за грязь. Пятно находилось на груди, в самом центре грудины.

Снова взяв лупу, старший инспектор стал внимательно его рассматривать. Он хотел убедиться, что не ошибся. И когда он поднял глаза, в них зажглись знакомые всем искорки Армана Гамаша.

Он снова начал рассматривать остальные фотографии, особенно надолго задержавшись на одной из них. Потом пришла очередь коробки. Гамаш тщательно перерыл все ее содержимое. Он искал совершенно конкретную вещь, достаточно маленькую для того, чтобы ее можно было не заметить при беглом осмотре. Но он ее не нашел.

Аккуратно сложив вещдоки обратно в коробку, Гамаш отнес ее к двери, вернулся в теплое кресло у камина и немного понаблюдал за читающей Рене-Мари, за ее беззвучно шевелящимися губами и бровями, которые время от времени поднимались и опускались. Правда, заметить это мог лишь человек, который очень хорошо ее знал.

Потом Гамаш взял в руки «Обретите покой» и тоже погрузился в чтение.

Жан Ги Бювуар потянулся за своим двойным кофе и обхватил горячий стаканчик обеими руками, пытаясь хоть немного согреться. Гигантская черная дровяная печка в центре комнаты пыхтела вовсю, но не могла согреть огромное помещение.

Было десять часов утра, за окном валил снег, и прошли уже почти сутки после убийства Сиси де Пуатье. Команда Сюртэ собралась в своем «штабе расследования» в Трех Соснах. Правда, им приходилось делить его с большой красной пожарной машиной. Обшитые внизу темными деревянными панелями белые стены были увешаны подробными картами окрестностей, схемами различных методов тушения пожаров и огромным плакатом с фотографиями последних лауреатов литературной премии генерал-губернатора.

Это была штаб-квартира добровольной пожарной бригады Трех Сосен, возглавляемой Руфью Зардо.

— Черт, да она просто старая карга! Не разрешила нам убрать отсюда эту штуку, — Бювуар ткнул пальцем в сторону пожарной машины, которая занимала половину помещения.

— Мадам Зардо как-то объяснила свой отказ? — поинтересовался Гамаш.

— А как же! Сказала, что машина не может стоять на морозе, так как, если где-то начнется пожар, они не смогут сразу выехать, потому что им придется прогревать двигатель, — продолжал возмущаться Бювуар. — Я спросил ее, когда в последний раз в этих местах был пожар, и она ответила, что это конфиденциальная информация. С каких это пор информация о пожарах стала конфиденциальной?

— Давайте начнем. Докладывайте.

Одетый в рубашку с галстуком, теплый свитер из шерсти мериноса и твидовый пиджак Гамаш сидел во главе стола. Хотя в руке у него была ручка, он почти никогда ничего не записывал. Вокруг них техники подключали телефоны, факсы и компьютеры, расставляли столы, развешивали доски и разгружали оборудование. Но Гамаш ничего этого не замечал. Он полностью сосредоточился на том, о чем докладывали его подчиненные.

Агент Роберт Лемье, надевший в этот день лучший воскресный костюм и до блеска начистивший ботинки, теперь тихо радовался своей интуиции и еще больше тому, что он к ней прислушался. Сидящая рядом с ним молодая женщина сделала глоток кофе и слегка подалась вперед, внимательно прислушиваясь к словам коллег. Она представилась ему как агент Изабелла Лакост. Ее нельзя было назвать красивой. Точнее, она не относилась к тому типу женщин, которых замечаешь сразу же, как только они заходят в бар. Впрочем, она не производила впечатления женщины, которая часто туда захаживает. Женщин, похожих на нее, скорее можно было встретить на лыжном подъемнике, на горе Сан-Реми. Она была естественной и непринужденной, без всякой фальши. Ее одежда была неброской, но элегантной, и очень ей шла. Легкий свитер, слаксы и шарф прекрасно подчеркивали достоинства фигуры. Взгляд карих глаз был живым и внимательным, а широкий обруч не позволял светло-каштановым волосам падать на лицо. Лемье заметил ряд сережек в мочке одного уха. Она первой подошла, чтобы познакомиться с ним. Автоматически взглянув на ее левую руку, он был удивлен, увидев обручальное кольцо.

— Двое детей, — улыбнулась она, заметив его быстрый взгляд, хотя, казалось, все время смотрела ему в глаза. — Мальчик Рене и девочка Мари. А у тебя?

— Я не женат. У меня даже девушки нет.

— Оно и к лучшему. По крайней мере, на время расследования. Не будет отвлекать внимание. — Она наклонилась к нему и прошептала: — И постарайся быть самим собой. Шеф выбирает только тех, кто не притворяется.

— Но при этом, полагаю, они должны хорошо знать свое дело, — сказал Лемье, думая, что делает ей комплимент.

— Ну, честно говоря, человек, не определившийся с собственным «я», вряд ли сможет преуспеть в нашем деле. Как можно выяснить правду о ком-то, если боишься узнать правду о самом себе?

— Итак, — начал Бювуар, — есть кое-какие новости. Мне удалось выяснить, каким образом подводилось электричество к площадке для керлинга. Вчера днем я допросил Билли Уильямса — парня, который на своем грузовике отвозил Сиси в больницу, — и узнал, что это он подключал обогреватель. Позвольте, я продемонстрирую вам это наглядно. Ведь некоторые из вас еще не успели побывать на месте преступления.

Взяв глазированный пончик в одну руку и маркер в другую, он подошел к одному из больших листов бумаги, прикрепленных к стене.

— Это озеро Брюме. Вот Уильямсбург, а вот здесь находится Легион-холл. Пока все понятно?

Бювуар был отнюдь не Пикассо, что являлось несомненным достоинством для инспектора отдела убийств. Его схемы всегда были четкими и ясными. Большим кружком он обозначил озеро Брюме. Кружок поменьше, соприкасающийся с большим, должен был символизировать Уильямсбург. И наконец крестик, нарисованный недалеко от берега озера, обозначал Легион-холл.

— Из этой схемы понятно, что непосредственно от самого здания озера не видно. Нужно пройти вот по этой дороге и завернуть за угол. Тем не менее это всего пять минут ходьбы. До того как начался матч, все были на благотворительном завтраке в Легион-холле. Билли Уильямс сообщил мне, что отправился на озеро еще до завтрака и вывел грузовик на лед.

— А это было не опасно? — спросил один из полицейских.

— Толщина льда в этом месте примерно полметра, — ответил Бювуар. — Он замерял ее перед Рождеством, когда устанавливал трибуны и обогреватель. Вчера ему нужно было только еще раз расчистить площадку и подключить провода к обогревателю. Утро было ясным, и он решил сделать и то, и другое до того, как отправиться на завтрак. Грузовик стоял вот здесь. На фотографиях с места преступления четко видны следы шин. — Он раздал фотографии с помеченным крестиком местом. — Как видите, он стоял на льду недалеко от берега. А теперь очень важный момент. Здесь у нас грузовик, здесь обогреватель — полностью его название звучит как «нагревательный прибор лучистого отопления» — вот тут, чуть дальше, трибуны. А здесь… — Он нарисовал длинный прямоугольник. — …площадка для керлинга. Билли Уильямс работает здесь механиком от Канадской автомобильной ассоциации, в которой ему и выдали его чудовищный грузовик. Я его видел. Настоящий монстр. Колеса почти с меня высотой. — Гамаш откашлялся, и Бювуар, сразу вспомнив, где находится, оставил лирические отступления. — В общем, у него в безбортовом кузове установлен генератор. Причем не какой-нибудь обычный генератор, а просто огромный. Уильямс утверждает, что он ему нужен для отогрева замерзших полуприцепов и строительного оборудования. Поэтому все, что ему нужно было сделать, это взять соединительные провода и подсоединить их одним концом к генератору, а вторым — к нагревателю. Voila. Есть ток, и есть тепло.