— С этого момента, — сказал граф Хаус, — он всеми силами пытается отыскать убежище твоего отца. Когда-нибудь, возможно, он найдет его, и тогда…

Майлз давно чувствовал скрытую поддержку и понимал, что граф Хаус был той рукой, которая вылепила из него воина, но лишь теперь ему стало ясно, каких великих свершений ожидают от него в первом серьезном испытании и какие надежды на него возлагаются. Теперь он знал, что все давно следят за его возмужанием и видят в нем преемника и заступника, ждут того дня, когда он вызовет графа Альбана на «правый суд», на смертный бой, чтобы восстановить доброе имя отца, вернуть его титулы и по праву принадлежащие владения.

И не только это узнал Майлз от своего господина. Лорд сказал, что Альбан является и его личным врагом, что в молодые годы граф помог своему родичу Фолворту жениться на матери Майлза, и тогда Брукхёрст поклялся свалить и Хауса вслед за расправой над его другом. Он сообщил Майлзу, что лорд Брукхёрст, а ныне могущественный граф Альбан, замыслил заговор против него, Хауса, и что если лорда Фолворта обнаружат и арестуют за измену, то хозяин Дельвена пострадает наравне с ним за помощь и содействие. Теперь Майлз понял, что граф смотрит на него, как на защитника и дома Бьюмонтов, и дома Фолвортов.

— Ты думаешь, — сказал граф, — я из праздного удовольствия взял на себя труднейшую задачу устроить твое посвящение в рыцари со всеми почестями, чтобы ты мог сразиться с рыцарем дофина? Нет, нет, Майлз Фолворт, я бы не предпринимал столь тяжких усилий ради такой забавы. Я устроил так, чтобы король, не зная тебя, посвятил тебя в рыцари, сделав ровней самому Альбану, и теперь я хочу, чтобы ты выступил против де ля Монтеня и испытал, сможешь ли ты быть равным Альбану, и доказал, что стоишь дарованного тебе рыцарского звания. Однако мне жаль, — добавил он, чуть помедлив, — что это нельзя отложить на более поздний срок, так как мой замысел свести тебя в поединке с проклятым Альбаном еще не вполне созрел. Но приезд короля — крайне редкий и счастливый шанс. И я рад воспользоваться случаем быстро удалить тебя из Англии. Я хочу, чтобы ты исчез из поля зрения его величества сразу же после турнира. Ты понравился ему, и я опасаюсь, что он захочет познакомиться с тобой поближе, и тогда все рухнет. Мой брат Джордж скоро отправится во Францию, к дофину, имея под своей рукой десять человек, рыцарей и лучников, ты поедешь с ним и пребудешь там до тех пор, пока я не пошлю за тобой.

На этом долгая беседа закончилась, граф обязал Майлза не говорить о предстоящей экспедиции во Францию даже своему другу, так как пока это тайна, известная только королю и нескольким вельможам, тесно связанным с этим предприятием.

Напоследок Майлз испросил разрешение взять с собой во Францию верного Гаскойна. И почти уже у самого порога Майлз нерешительно затоптался, не осмеливаясь заговорить о деле, которое не выходило у него из головы всю ночь.

Граф вопросительно поднял глаза.

— О чем ты хочешь спросить? — произнес он.

У Майлза захолонуло сердце от собственной дерзости, и когда он заговорил, щеки его пылали огнем.

— Сэр, — сказал он наконец, — может быть, вы забыли, но когда-то давно я говорил вам о служении леди Элис в качестве ее истинного рыцаря. Вы мудро посмеялись над моими словами, но велели мне ждать, пока я не получу свои шпоры. Теперь, сэр, я их получил и… надеюсь на ваше милостивое разрешение по-рыцарски служить ей.

Наступила мертвая тишина, в которой Майлз слышал удары собственного сердца.

— Я не понимаю, чего ты хочешь, — произнес наконец граф несколько напряженным голосом. — Как ты будешь служить ей? Что ты имеешь в виду?

— Сейчас я имею в виду только одно, — ответил Майлз. — Я всего лишь прошу какой-нибудь ее знак, вернее, талисман, который будет у меня на груди в завтрашнем бою, и леди Элис будет знать, что я считаю ее своей дамой и имею достаточно мужества, чтобы защитить талисман.

Какое-то время граф сидел в гнетущем молчании. Внезапно его брови разгладились.

— Так тому и быть, — сказал он, — я дарую тебе свое разрешение испросить у леди Элис ее бант, и если она дарует его тебе, я ничего ей не скажу. Но ставлю тебе условие: говорить с ней будешь только в присутствии леди Энн. Насколько я помню, ты увидел ее первой, и это должно удовлетворить тебя. Иди в Длинную галерею, и они придут туда, как только смогут.

Ожидать Майлзу пришлось более четверти часа. Кроме него здесь никого не было. Эта часть замка соединяла апартаменты графа и графини, и ею почти не пользовались. Все это время он стоял, глядя отсутствующим взглядом на мощеный двор и стараясь облечь в подходящие слова то, что собирался сказать. Наконец в дальнем конце галереи скрипнула дверь, и порывисто обернувшись, он увидел взявшихся за руки молодых леди. Последняя их встреча произошла в день церемонии, с тех пор они не виделись. Майлз двинулся навстречу девушкам, леди Энн чуть опередила свою кузину и протянула руку для поцелуя.

— Я рада вашему новому званию, сэр Майлз, — сказала она, — и верю, что если кто-либо здесь и заслужил такую честь, так это прежде всего вы.

Леди Элис молча стояла позади кузины, пока не услышала ее вопрос:

— Ну а ты, сестричка, что скажешь нашему новоиспеченному рыцарю? Не поздравишь ли его с посвящением?

Леди Элис робко протянула Майлзу руку, которую он с неменьшей робостью поднес к губам. Точно так же он целовал минуту назад и руку леди Энн, но в этот поцелуй, вернее в легкое касание, были вложены совсем иные чувства.

— Я разделяю вашу радость, сэр, — сказала леди Элис таким тихим голосом, что Майлз ее едва расслышал.

Оба покраснели, и когда он снова поднял голову, то увидел, что леди Энн отошла в сторону. Тогда он понял, что она дает ему возможность испросить желаемое. Последовало недолгое молчание, Майлз собрался с духом и решил высказать все, что было у него на сердце.