Она ничего не достигла в жизни, и поэтому сын ее не уважал.

Она всю жизнь получала копейки. Влада умерла бы от горя на месте свекрови.

Подмывало поехать к Степе, но Влада проявила выдержку, дождалась, пока он позвонит сам.

— Ты как? — поинтересовался он.

— Нормально, — вздохнула Влада. — Степ, я хочу завтра на дачу съездить, ты не сможешь со мной поехать?

— Зачем?

Господи, как же с ним тяжело! Вопроса Влада не поняла. Зачем она едет на дачу или зачем ее нужно сопровождать?

— Понимаешь, Егор ведь в выходные был на даче. Мне хочется расспросить соседей. А одна я как-то… побаиваюсь.

— Съезжу, — помолчав, согласился он. Слава богу, не стал из себя дурака строить — выяснять, чего она побаивается.

— Я зайду к тебе утром, — быстро сказала Влада.

Лучше ехать на его машине, пусть соседка-врачиха лишний раз убедится, что место рядом со Степой занято. Что-то Владе подсказывало, что сражаться за это место врачиха не станет.

Захотелось есть. Влада заглянула в холодильник, подумала и захлопнула дверцу. Оделась и отправилась в ресторан, куда иногда заходила пообедать. Ужинать под тихую музыку было приятно. Не хватало мужчины рядом, но эту проблему Влада обязательно решит со временем.

Ехать куда-то с Владой Дробышеву не хотелось до смерти. Ему ничего не хотелось, взять бы какую-нибудь книжку и провалялся с ней до самого вечера. Он бы и не поехал, если бы все-таки за Владу не опасался.

Вчера он собирался снова заявиться к соседке Татьяне и не уйти, пока она не согласится снова провести с ним вечер. Татьяну он увидел около метро, остановившись перед пешеходным переходом.

Она целовалась с каким-то мужиком.

Дробышев остановил машину около супермаркета, накупил кучу продуктов. Потом злился, что все кассирши куда-то запропастились, и из целого ряда касс работают только две. Цены в супермаркете были веселенькие и, казалось бы, должны предполагать отсутствие очередей. Не «Пятерочка».

Когда, наконец, подъехал к дому, окна у соседки светились. Вертя в руках ключи, он немного постоял у собственной двери, но к Татьяне не позвонил.

У нее своя жизнь, у него своя. Ему только показалось, что там, в ресторане, она была ему близкой, как будто он нашел что-то свое среди всего чужого. От этой близости делалось весело и немного тревожно.

Ерунда все это.

Дробышев заварил себе чаю, сделал бутерброд с колбасой, подцепил вилкой маринованный огурец прямо из банки.

Звонок в дверь раздался, когда он бутерброд почти дожевал.

— Привет, — посторонился он, пропуская Владу.

Почему-то он думал, что она потянется его поцеловать, и отодвинулся еще дальше, но Влада быстро сбросила куртку, которую надела сегодня вместо пальто с короткими рукавами, и остановилась, робко глядя на него.

— Степа, я твои планы не слишком нарушила?

— Не слишком, — подтвердил Дробышев.

— Ты завтракал?

— Да.

Под курткой оказался невзрачный серый свитерок. Что-то подсказывало Дробышеву, что свитерок стоит немалых денег. Впрочем, он не разбирался в женской одежде, он и в мужской-то плохо разбирался.

— Ну, поехали? — вздохнул он. — Подожди, я сейчас оденусь.

Он прикрыл дверь в комнату, торопливо натянул джинсы. Влада терпеливо стояла в прихожей.

Ехали почти молча. Никаких подозрительных машин Дробышев поблизости не увидел. Впрочем, он не сомневался, что так и будет.

Дача Егора оказалась добротным домом в два с половиной этажа. Почти таким же, как у родителей Дробышева. Если бы не необходимость появляться каждый день на работе, он тоже построил бы себе дом и жил в нем, наслаждаясь одиночеством.

На свете нет ничего комфортнее одиночества.

Выложенную плиткой дорожку покрывал слой грязи. Дробышев с неудовольствием посмотрел на испачканные кроссовки.

Зачем Владе понадобилось ехать на дачу, он так и не понял. Она побродила по первому этажу, поднялась на второй. Он уселся в плетеное кресло и уставился в окно. На голую ветку невысокого деревца села серая птичка, попрыгала, улетела.

«Убийство Егора было выполнено профессионально. Концы надо искать в архиве Максима Ильича, — лениво думал Дробышев. — Версий у следствия должно быть с избытком, но, скорее всего, окончится это дело висяком».

Послышались шаги, Влада спустилась по лестнице.

Дробышев поднялся, она как-то сразу оказалась рядом. Сегодня от нее пахло чем-то тяжелым, сырым, напоминающим мшистый лес.

Она прильнула к нему быстро и так же быстро отодвинулась.

— Степа…

— Да?

— Помнишь, как мы ездили к тебе на дачу?

— Помню.

Конечно, он помнит, как целовал Владу, глядя на потрескивающие в печке поленья. Он много чего помнит.

— Я никогда тебя не забывала.

— Пойдем, — позвал Дробышев, отодвигаясь от нее.

По дорожке он старался идти аккуратно — не хотелось еще больше пачкать обувь.

Ни к каким соседям она заходить не собиралась. Он не понимал, какого черта она его сюда притащила.

— Остановись здесь. — Он ошибся, Влада все-таки попросила остановить машину, когда они проезжали ближайшую деревню.

Она открыла калитку, скрылась в неприметном деревенском доме, через несколько минут вернулась.

— Узнала, что тебя интересовало? — равнодушно спросил он.

— Да, — кивнула Влада.

Больше Дробышев ничего не спросил, и они опять ехали молча.

А тогда, много лет назад, он о чем-то постоянно с ней разговаривал.

— Давай заедем еще в одно место, — попросила Влада, когда они пересекли МКАД. — Тут недалеко.

Дробышев покосился на нее и пожал плечами — давай заедем. Ему было все равно, куда ехать.

— Егор когда-то подставил своего приятеля, — вздохнула Влада. — Кажется, дал денег взаймы и не вовремя потребовал их назад. Короче, отнял у него фирму…

Дробышев продолжал смотреть на дорогу. Влада помолчала.

— Сейчас у Ильи — приятеля Ильей зовут — новая фирма, и мы конкуренты. В общем, там сложная ситуация, но нам нужно обязательно договориться, чтобы пробиться к госзакупкам.

Слева с шумом промчался мотоциклист, первый в этом году. Байкеры Дробышева раздражали, он поморщился.

— С Егором Илья точно договариваться не стал бы, а я хочу попробовать. Ты мне поможешь?

— Чем я могу помочь? — удивился Дробышев.