– О многих вещах. О путешествиях, Лондоне. Тревор расспрашивал меня о моей семье. А что? Это так важно?

Маккус знал, что он вел себя не очень разумно, но ничего не мог поделать со своим характером. Как только он увидел Тревора и Файер в одной комнате, самообладание покинуло его. Ему не хотелось, чтобы леди Файер узнала о той странице из его прошлого, которую он предпочел бы перевернуть и никогда больше не возвращаться к ней. Если дело пойдет так, то вскоре она узнает всю подноготную бывшего контрабандиста.

Он стукнул кулаком по двери. Файер невольно вздрогнула.

– Держитесь подальше от моего брата.

Услышав предупреждение, сказанное в таком возмутительном тоне, она поджала губы.

– Прекрасно. Я прислушаюсь к вашему совету, мистер Броули. Могу ли я уйти?

Поскольку Маккусу больше нечего было сказать, он открыл дверь.

Файер задержалась на пороге и, не скрывая горечи, негромко произнесла:

– Я лишь побеседовала с вашим братом. Он поддержал мне компанию, чтобы я не скучала до вашего приезда. Тревор произвел на меня впечатление почтительного и приятного молодого человека, в отличие от некоторых других. – Она дрожала, но не от страха. – Я не могу понять причин, которые вынуждают вас прятать от меня своего брата. Хотя... Вы пустоголовый и нерасчетливый. Может, вы думали, что я соблазню его прямо на вашей софе?

Она вышла из комнаты с гордо поднятой головой, всем своим видом давая понять, насколько обижена его несправедливым обращением.

Маккус с силой захлопнул дверь и закрыл лицо руками. Файер была права.

Он был пустоголовым и нерасчетливым.

Герцогиня ворвалась в комнату так стремительно, как будто собиралась предстать перед монархом. Файер перевела на нее взгляд и увидела, что вслед за матерью в столовую вбежали два отцовских мастифа светло-бежевого окраса. Собаки начали кружить по комнате, опустив морды и принюхиваясь к крошкам, неосторожно рассыпанным на пол во время завтрака. Дворецкий, экономка и личная горничная герцогини ожидали, когда госпожа обратит на них внимание.

– Доброе утро, мама, – сказала Файер, прикоснувшись к ее щеке. – Ты поздно легла?

– Я и не ложилась вовсе, – позволяя дворецкому придвинуть ей стул, ответила герцогиня.

Возможно, она и не спала, но уже успела сменить вечерний наряд. На ней было полупрозрачное платье персикового цвета с длинными рукавами. Ее волосы, немного темнее, чем у Файер, были убраны под кружевной чепец.

– Керди, – обратилась герцогиня к дворецкому. – Будьте любезны, принесите мне что-нибудь легкое.

Она закрыла глаза и дала знак горничной. Девушка положила влажную ткань, сложенную вдвое, на закрытые глаза герцогини.

– О, Хилари, ты ангел, – пробормотала женщина и вздохнула. – Умница.

– Ваша светлость, – обратилась к ней экономка, выступая иперед. – Кухарка и я расписали меню на следующую неделю...

– Не сейчас, миссис Верли, – скривившись, как будто у нее что-то болело, сказала герцогиня и сделала знак, чтобы горничная начала массировать ей плечи. – У меня очень болят глаза. Я не смогу прочитать ни одного письма до двух часов пополудни.

Файер поднесла к губам чашку с чаем, чтобы скрыть улыбку. Ее матери удавалось из любого пустяка разыграть драму. Бывали дни, когда она умудрялась превращать в конфликт решение любого вопроса. Но Файер слишком любила свою мать, чтобы поднимать из-за этого шум.

– Миссис Верли, вы можете оставить меню мне. Я просмотрю его, а потом мы обсудим, что надо будет изменить.

– Хорошо, миледи.

Экономка присела в реверансе и поспешила из комнаты, так как ее звали другие дела.

– Какая ты хорошая дочь, – томно произнесла герцогиня, снимая влажную повязку с глаз. Она услышала, что возвращается Керди, и повернулась в его сторону.

Дворецкий принес ей тарелку с двумя небольшими круглыми тостами, в центр которых было вбито по запеченному яйцу. Ему помогал лакей, который нес блюдо с севильскими апельсинами. Дворецкий взял с блюда один апельсин и выдавил горький сок сверху на яйца.

– Благодарю вас, Керди. Прекрасный выбор для такого утра, – сказала мать Файер, и ее настроение заметно улучшилось. – Попросите кухарку приготовить то же самое нашим гостям.

Она отпустила дворецкого и горничную изящным взмахом руки.

Убедившись, что слуги вышли из комнаты, Файер повернулась к герцогине.

– У нас гости?

– Это просто друзья, которые составили мне компанию во время вчерашних праздников.

Швейцар распахнул двери, и в комнату вошли два джентльмена, которые были одеты в вечерние костюмы. На лице герцогини от былой усталости не осталось и следа. Она приветливо улыбнулась и пригласила гостей присоединиться к ним.

– Лорд Хоксби... лорд Крешетт, прошу вас, входите. После обильного ужина, который нам подавали вчера, я решила, что предпочтительнее всего был бы легкий завтрак. Кухарка сейчас удивит вас необыкновенно вкусным блюдом.

Файер не находила слов. Поведение матери повергло ее в шок. Еще задолго до того, как она прибыла в Лондон, ей доводилось слышать, что лорд Крешетт был любовником матери. В свои тридцать семь граф являл собой образец той мужской красоты, которую всегда ценила герцогиня. Он был блондином с очень светлым оттенком кожи. Его волосы немного вились, поэтому он коротко стриг их. Это лишний раз привлекало внимание к его огромным ушам, которые смешно торчали в стороны.

Лорд Хоксби был моложе. Ему еще не исполнилось и тридцати. Он был выше, чем лорд Крешетт. Мускулистое, поджарое тело мужчины выдавало в нем спортсмена. Он тоже был блондином, но с длинными волосами. Заметив на себе взгляд девушки, граф Хоксби широко улыбнулся, обнажая безупречно белые зубы. Файер, поджав губы, промолчала. Интересно, знал ли отец, что его супруга предпочитает теперь коллекционировать графов сразу по парам?

Маккус остановился перед банком и вынул из кармана часы. Он догадывался, что опаздывает на встречу, запланированную после полудня. Ему это было несвойственно. Он погрузился в раздумья, не заметив, как пересек Треднидл-стрит и направился к северному входу на биржу. До того как дочь герцога Солити вошла и его жизнь, мистер Броули большую часть своего времени посвящал делам. Теперь же он откладывал даже важные встречи, так как не хотел пропустить ни одного свидания с Файер.

Он не знал, чего ему следует ждать от ее приезда. Когда дворецкий докладывал о прибытии леди Файер, Маккус и понятия не имел, о чем она будет говорить на этот раз. Иногда девушка посвящала свои лекции моде, а иногда – основам французского языка. Родители позаботились о том, чтобы их дочь получила блестящее образование и воспитание. Файер изучала не только изящные искусства, как другие леди, но, благодаря стараниям своих эксцентричных отца и матери, свободно говорила на французском и итальянском, а также знала латынь и греческий. Файер превосходила в эрудиции даже своего брата. Одаренная от природы пытливым умом, девушка много читала и посвящала огромное количество времени посещению выставок и лекций по математике, политологии и истории.