что мне захотелось плакать. Я ушла в сторону большой палатки, за одну из её стоек, и мне захотелось стать невидимой. Его любовь всё чаще доводила меня до слёз, а его взгляд этим ранним утром опять не давал мне покоя: эта невинность, эта чистота его красоты!

Спустя некоторое время Бабаджи прислал Шилу принести мне от него священную нить. Она нашла меня среди бесчисленного множества людей. Я была поражена тем, что Бабаджи отправил искать меня, находившуюся под влиянием его любви, не желавшую, чтобы меня кто-либо видел, забившуюся в дальний угол. Через некоторое время Шила появилась снова — теперь она знали о моем тайном убежище, и сказала: «Бабаджи зовет тебя, ты должна идти к нему». И я пошла вперед, вся в слезах, туда, где сидел он, окруженный богатыми индусами, и поклонилась ему. Он сказал: «Принеси мои краски!»

Мне пришлось принести ему альбом и краски, и это в разгар Шиваратри! Бабаджи нарисовал на альбоме символ, который я, стоя на коленях перед ним, не могла рассмотреть, и при этом разговаривал с кем-то другим. Затем он повернулся ко мне — той, которая уже не хотела быть невидимой: «Хорошо, теперь можешь идти». Альбом с рисунком он отдал кому-то еще.

В обед после большого празднества со всеми его песнями и торжествами пришел индус и вернул мне альбом с рисунком. «Бабаджи дарит тебе этот рисунок», — сказал он и написал мне на хинди то, что сказал ему Бабаджи.

Бабаджи нарисовал перевернутую тришулу (трезубец) зубцами вниз и этим дал мне своего рода благословение на написание книги, о которой я тогда даже не знала, что должна написать её.

Сразу после Шиваратри нас троих из палатки переселили в очень комфортабельную комнату на первом этаже.

В последующие дни Бабаджи брал нас, людей с Запада, с собой ко многим своим индийским ученикам. Памятной была встреча с его известным индийским почитателем и его женой. Это был известный индийский режиссер и актер.

Именно здесь Бабаджи произвел посвящение Кали, одного из своих учеников, который после этого стал Шани — Сатурном. Хозяйка видела, как из носа, ушей и рта Бабаджи выходил дым и переходил в Кали. «Теперь он — Шани», — сказал Бабаджи и дал ему черную тришулу.

Затем мы отправились в Вапи — на поезде через всю Индию. В Вапи, красивом ашраме, расположенном прямо на лоне природы, Бабаджи дал нам всем банг — вкусный бодрящий напиток, после чего все мы очень оживились, каждая по-своему. Одна из нас, трех подружек, хихикала и смеялась не переставая, другая увидела свои собственные мысли в трех измерениях, а я погрузилась в состояние глубокой медитации.

Больше никаких расставаний

В Германии я услышала об одном европейце, который шесть месяцев назад был у Бабаджи и всё время плакал. Когда я вернулась в Хайракан и увидела, что этот человек был тем, кого я раньше хорошо знала, то была очень удивлена и спросила его: «Почему ты всё время плачешь рядом с Бабаджи?»

Его ответом было: «Разлука!»

Он имел в виду тот факт, что он так долго был разлучен с Бабаджи, и это заставляет его теперь так плакать!

В образе Бхоле Бабы Бабаджи пришел, как всеобщий отец, который так похож на ребенка. Но для этого моего друга он был похож на тысячу матерей!

Безусловная любовь

Один симпатичный молодой человек из хорошей индийской семьи, который перенес много горя, не разделяя его ни с кем, стал алкоголиком. Он почитал Бабаджи, которого знал благодаря визитам того в его семью.

Однажды Бабаджи заставил его с большой группой пойти в долгое паломничество в горы в Бадринат. Молодой человек очень волновался: как он будет жить все эти дни без своего виски, без которого ему было трудно обойтись? Он был поражен и преисполнен благодарности за то, что у Бабаджи оказалась припасена для него бутылка виски, а еще — черное шерстяное одеяло, чтобы защитить его и подарить ему умиротворение.

Молодой человек сказал мне, что он никогда не забудет Бабаджи. Он был поражен этой безусловной любовью, которая знала, как подарить ему себя, а не как спросить с него, что казалось ему попросту невозможным. Бабаджи всегда общался с человеком сообразно уровню его развития.

Будь счастлив!

В стратегические моменты Бабаджи спрашивал того или иного из нас: «Ты счастлив?» Часто в ответ слышалось радостное «Да!», и это совпадало с его гигантской вибрацией совместной радости.

«Ты счастлив?» — эти слова Бабаджи каждый раз обнажали все те проблемы, которые не давали человеку быть счастливым. В основном речь шла о всевозможных претензиях, гневе, страхе или разочаровании — обо всём том, что было скрыто.

Бабаджи за очень короткое время обнажал наши болевые точки и в то же время давал нам силу справиться с ними, исцелиться и преобразиться.

История Хирамана

Однажды я принесла Бабаджи книгу одного автора из основанного Йоганандой «Центра самореализации», которому я рассказала о нынешнем появлении Бабаджи и показала фотографии. Однако этот человек не смог признать тождество личности нынешнего Бабаджи с Бабаджи Йогананды. Я дала книгу Бабаджи и спросила его: «Пожалуйста, дай ему просветление, чтобы он признал, что ты и Бабаджи Йогананды — одно и то же!» Бабаджи вернул мне книгу, и вскоре после этого я встретила Хирамана, своего друга из Америки.

Хираман был блондином с кудрявыми волосами и голубыми глазами. Во время своего