мелькало то, что я бы с удовольствием надела, но за такую цену я могла бы одеться с головы до ног. Горчаковских накоплений на эти шедевры обувного искусства не хватало. Поэтому в субботу, после неудачного шопинга, Горчаков, чтобы нас утешить, взял и покрасил мои выпачканные мазутом сапоги нитрокраской.

Сначала я чуть не угорела в них, подумав, что лучше бы они воняли мазутом. А потом они просто сломались пополам. И, делать нечего, я пошла и купила не самые, конечно, дорогие, но и не самые дешевые сапоги, чтобы не опозорить российские следственные органы в глазах придирчивых европейцев.

А на свадебный туалет мне осталась после всех этих трат сумма, равная стоимости каблуков от моих новых сапог. Подумав, что жених меня простит, я без чувств свалилась в постель, предоставив ребенку самому собираться в дорогу. Успела только глянуть в заполненный его некаллиграфическим почерком листочек, озаглавленный так: «Что не забыть в Англию». Под пунктом первым стояло: «Себя!»

Провожали нас супруги Горчаковы. В день нашего отлета стояла такая погода, что хотелось эмигрировать как минимум в Калифорнию: задувал дикий даже для наших широт ветер, мокрый снег валил с такой интенсивностью, что я всерьез стала опасаться, что нам некуда будет вернуться. Сапоги оказались чистой фикцией в смысле непромокаемости и удержания тепла.

— А ты что думала? — язвительно сказал Лешка, наблюдая, как я переминаюсь с ноги на ногу. — В бутиках сапоги продаются для того, чтобы в них на «Мерседесах» ездить.

Я уже открыла рот, чтобы ответить ему какой-нибудь гадостью, как вдруг увидела входящего в здание аэропорта Костю Мигулько. Он возбужденно крутил головой, видимо, ища нас. Я пихнула в бок Горчакова, и мы замахали Косте. Заметив наши знаки, Костик бросился к нам и, не сказав даже «здрасьте», стал вываливать последние новости.

— Похоже, ребята, я вам установил этого, с колом осиновым, — выпалил он. — Вы же, помните, говорили, что, раз он был без верхней одежды, значит, его дом где-то рядом. Представляешь, Машка, он был практически твоим соседом!

— О господи! — если бы я верила в Бога, я бы перекрестилась. А так я просто прижала к себе покрепче сына, радуясь, что он вместе со мной уезжает оттуда, где вампиры спокойненько живут рядом с мирными гражданами.

— Правда, правда, — продолжал Мигулько. — Мы всех бабок окрестных на ноги подняли, и сарафанное радио донесло, что есть такой странный товарищ в доме напротив твоего, Машка. Вернее, был.

На этот раз я чуть было не перекрестилась, но с трудом удержалась.

— Что в нем было странного кроме внешности? — спросила я, как мне показалось, абсолютно спокойным голосом. Но Костик приобнял меня за плечи и слегка потряс.

— Ну-ну, успокойся. Соседи про него сказали, что он днем из квартиры не выходил, только по ночам куда-то шастал. Днем в квартире сидел, а как стемнеет, куда-то все бегал. К нему никто в гости не ходил, и с соседями он не здоровался…

— А они переживали? — недоверчиво спросила я, вспоминая его незаурядную внешность.

— Не то чтобы переживали… Но странно как-то. Еще одна старушка слышала, как он рычал в подъезде.

— В каком смысле — рычал? — это уже Горчаков вмешался.

— У нее аж мороз по коже продрал, — охотно делился подробностями Костик. — Она готовила, припозднилась, мясо обрезала и хотела на помойку вынести. Высунулась из своей квартиры, говорит, помню хорошо, что лампочка в подъезде не горела, зато полная луна светила. И все хорошо было видно.

— Ну, и дальше? — поторопил его Горчаков.

— Дальше она услышала какие-то звуки страшные, думала, может, собака приблудилась и воет. А потом заметила этого мужика, который возился у своей двери и рычал. Он к ней обернулся, она утверждает, что клыки у него в крови были.

— Слушай больше, — хмыкнул Горчаков, и Костя обиделся.

— Я сам с бабкой разговаривал. Она в здравом уме и твердой памяти. Бывшая учительница русского и литературы, то, что думает, выражает грамотно. Клянется, что он обнажал клыки и рычал на нее.

— Послушай, а кто он такой? Он всегда таким был страшилищем? — Я вцепилась в рукав Мигулько и стала его трясти, надеясь услышать всю историю до того, как улетит мой самолет.

— Ха, Машка, ты, как всегда, смотришь в корень. Не знаю я, кто он такой. В квартире он не прописан. Похоже, снимал. Хозяин завербовался в Амдерму год назад, концов его найти не можем. Так что не спросить. Но соседи говорят, что появился этот урод в доме как раз, когда хозяин на Север отбыл.

— Так он уже был таким, когда появился?

— Да, говорят, был страшным, волосатым, ногти не стриг. Но они его редко видели, они-то по ночам спят, в отличие от него.

— Лешенька, сделай обыск в той квартире, — взмолилась я, поскольку оловянный голос диктора уже намекал на то, что регистрация на наш самолет почти закончилась.

Горчаков прижал руки к сердцу, заверяя, что не подведет.

* * *

Когда мы вошли на огороженную территорию таможенного досмотра, у меня уже зуб на зуб не попадал. Лешка спохватился и сунул мне в руку пару свернутых листков бумаги.

— Что это? — спросила я, разворачивая листки. — Прокламации?

— Не волнуйся, — Лешка отошел и помахал мне рукой. — Это я из Интернета скачал, почитай в дороге, если ты еще не определилась с культурной программой.

Поскольку в руках у меня были моя дорожная сумка, пакет с подарками для англичан, дамская сумочка и паспорт, я сунула привет из Интернета в карман и спохватилась только в самолете, когда мы уже набирали высоту, а стюардессы любезно предлагали выпить. Заказав белого вина (мне срочно нужно было согреться), я поудобнее устроилась в кресле и достала бумажки. Ребенок, уже успевший нацепить на уши плеер, заглянул в эти бумажки и присвистнул.

— Мы туда летим, в Кэмберленд? — спросил он.

— Пока нет, — рассеянно ответила я, пригубив вино из пластикового стаканчика.

— Жалко, — сказал он и закрыл глаза. Из плеера стала еле слышно доноситься какая-то невразумительная звуковая дорожка, и уже ничто не мешало мне читать историю, озаглавленную «Вампир из Камберленда».

«Род Фишеров имеет исключительно древние корни и уже почти шестьсот лет владеет в Кэмберленде особняком с непонятным названием Кроглин Грэйндж. Интересная особенность этого древнего сооружения состояла в том, что за всю историю существования оно не превышало в высоту одного этажа. Однако перед ним простиралась веранда с изумительным видом вдаль и большим земельным участком, достигавшим церкви в долине.

С течением лет семейство Фишеров весьма увеличилось и увеличило свое благосостояние настолько, что Кроглин Грэйндж стал