«НАБЛЮДАЯ ЗА СТРОИТЕЛЬСТВОМ МОСТА, Я СРАЗУ ПОНЯЛ, ЧТО ЖИТЕЛИ КОРФЕ ЛЮБЯТ ГРЕГА. ОН СТАЛ ОДНИМ ИЗ НИХ. Я НЕ ПЕРЕСТАВАЛ УДИВЛЯТЬСЯ, КАК АМЕРИКАНЦУ ЭТО УДАЛОСЬ».

Мортенсон спросил соотечественника, не сможет ли он оказать ему услугу. «Мне тяжело все делать одному, — сказал он. — Я хотел бы, чтобы эти люди поняли: им помогаю не только я один, но и другие американцы».

«Он протянул мне пачку рупий, — вспоминает Маккаун, — и попросил изобразить большого начальника из Америки. Я согласился. Я ходил среди работающих балти, как настоящий босс, выплачивал всем зарплату, говорил, что доволен ими, подбадривал и требовал, чтобы работа была закончена как можно быстрее».

Маккаун ушел, но навсегда остался другом Грега. В дальнейшем он станет главным и самым влиятельным адвокатом Мортенсона в Америке.

В конце августа, через десять месяцев после начала работ, Грег стоял посередине огромного моста, любуясь бетонными арками, мощными трехъярусными опорами и сетью тросов, соединяющих берега реки. Хаджи Али протянул ему последнюю доску, чтобы он завершил работу по укладке настила. Но Мортенсон отказался, уступив эту честь вождю Корфе. Хаджи Али вскинул руки и возблагодарил всемилостивого Аллаха за то, что тот послал в деревню «этого иностранца». Потом опустился на колени и установил доску. Под ним с ревом несла свои пенистые воды река Бралду. С южного берега раздались радостные крики женщин и детей.

ХАДЖИ АЛИ ВСКИНУЛ РУКИ И ВОЗБЛАГОДАРИЛ ВСЕМИЛОСТИВОГО АЛЛАХА ЗА ТО, ЧТО ТОТ ПОСЛАЛ В ДЕРЕВНЮ «ЭТОГО ИНОСТРАНЦА».

* * *

У Грега закончились личные средства «на жизнь». Он не хотел тратить на себя деньги, предназначенные для строительства школы. Поэтому собирался вернуться в Беркли и за зиму и весну заработать некоторую сумму в Америке. Последнюю ночь в Корфе он провел на крыше в обществе Туаа, Хусейна и Хаджи Али. Все были преисполнены решимости следующим летом приступить к строительству школы.

Хусейн предложил отдать под школу поле, принадлежавшее его жене Хаве. Оттуда открывался прекрасный вид на К2. Мортенсон был уверен, что такой вид будет вдохновлять учеников. Он согласился на предложение. И внимательно посмотрел на Хусейна. Он был единственным жителем Корфе, которому удалось покинуть долину Бралду и учиться в далеком Лахоре.[39]Из него получился бы прекрасный учитель. «Мы примем твое предложение при одном условии, Хусейн, — сказал Грег. — Ты должен стать первым преподавателем местной школы».

Соглашение закрепили сладким чаем и рукопожатиями. Разговоры о школе продолжались чуть ли не до утра.

А над рекой Бралду всю ночь метались отблески фонарей: жители Корфе бродили по мосту.

Барьер, прочно отделявший их от внешнего мира, рухнул.

В твоем сердце есть свеча, которая ждет,

чтобы ее зажгли.

В твоей душе есть пустота, которая ждет,

чтобы ее заполнили.

Ты же заполнишь ее?

Руми

Многочисленные мониторы в ожоговом центре моргали красными и зелеными лампочками. Было четыре часа утра. Мортенсон изо всех сил пытался удобнее устроиться на сестринском посту, но это не удавалось. Он чувствовал: с того момента, как выбросил бутылку «Бэйлис» в мусорную корзину, ему недоставало чего-то очень важного.

Счастья…

Ночью Грег смазывал мазью с антибиотиками руку двенадцатилетнего мальчика. (Пьяный отчим прижал руку подростка к раскаленной плите.) Потом пришлось менять повязки. Физически мальчик чувствовал себя неплохо. В целом ночь выдалась спокойной. Мортенсон подумал, что для того, чтобы быть полезным, вовсе не нужно мчаться на другой край земли. Он нужен и здесь. Но каждая смена и каждый доллар, прибавляющийся на его банковском счете, приближали Грега к тому дню, когда начнется строительство школы в Корфе.

Он снова снял комнату у Витольда Дудзински, поэтому, ночуя в приемном покое, был счастлив, что хотя бы здесь не чувствует запаха дыма и водки. Халат и брюки были удобными, как пижама. Свет не слепил глаза. Если бы не долг дежурного-медбрата, он с удовольствием бы задремал…

Усталой походкой он возвращался домой после ночной смены. Уже начинало светать, когда Грег заглянул в камбоджийскую закусочную выпить кофе с пончиками. И увидел сквозь витрину, что на парковке перед его домом, рядом с пикапом Дудзински, стоит черный «сааб». На водительском сиденье спала доктор Марина Виллард — Мортенсон сразу узнал ее по роскошной гриве черных волос. Он слизнул с пальцев сахарную пудру и направился к автомобилю. Подойдя к машине, открыл дверцу со стороны водителя.

Марина проснулась, увидела Грега и зябко обхватила себя руками. «Ты не отвечал на звонки», — сказала она.

«Я работал».

«Я оставила массу сообщений».

«Что ты тут делаешь?» — спросил Мортенсон.

«Ты не рад меня видеть?» — вопросом на вопрос ответила Марина.

«Конечно, рад, — решил не обострять ситуацию Грег. — Как живешь?»

«Честно говоря, не очень». — Марина опустила козырек, посмотрела на свое отражение в зеркале и аккуратно подкрасила губы.

«А как же Марио?»

«Это была ошибка».

Грег не знал, что делать с руками. Он поставил стаканчик с кофе на крышу «сааба» и засунул их в карманы куртки.

«Я скучаю по тебе, — сказала Марина. — А ты? Ты скучаешь по мне?»

«Я СКУЧАЮ ПО ТЕБЕ, — СКАЗАЛА МАРИНА. — А ТЫ? ТЫ СКУЧАЕШЬ ПО МНЕ?»

Мортенсон чувствовал, что на него действует что-то более сильное, чем кофеин. После бессонных ночей, проведенных в спальном мешке на грязном полу квартиры Дудзински, когда он безуспешно пытался избавиться от мыслей о Марине, о семье, которую он обрел и потерял… Он не мог с собой справиться…

«Дверь закрыта», — сказал он и захлопнул дверцу «сааба».

Он поднялся в квартиру, где привычно пахло сигаретами и водкой. Упал на постель и заснул как убитый.

* * *

Мост через Бралду был построен. Перед отъездом Грега на родину Чангази представил ему точную опись хранимых им стройматериалов для школы. С ними все было в порядке. Теперь Мортенсон не чувствовал, что прячется от жизни. Здесь, в Америке, он просто зарабатывал деньги для того, чтобы вернуться и закончить работу в Пакистане.

Грег был рад любому случаю поговорить с кем-то, кто связан с Каракорумом. Он позвонил Жану Эрни, и тот попросил привезти фотографии моста. «Я пришлю тебе билет на самолет до Сиэтла. Приезжай скорее».

В роскошной квартире ученого-миллионера, из окон которой открывался потрясающий вид на озеро Вашингтон, Грег наконец увидел того, кому когда-то так боялся позвонить. Эрни оказался худощавым человеком с висячими усами и темными глазами. Даже в семьдесят лет он сохранил энергию и напор истинного альпиниста. «Сначала я был очень напряжен в общении с Жаном, — вспоминает Мортенсон. — Его считали жестким, но я в жизни не встречал человека добрее».