Но превыше всех чужеземных деликатесов Чангази ценил женщин-иностранок. Несмотря на то что у него в Равалпинди была жена и пятеро детей, а вторая жена жила в съемном доме возле полицейского участка в Скарду, в туристический сезон Чангази весьма близко сходился с альпинистками и туристками, которые прибывали в Скарду.

Мортенсон поинтересовался, как же подобный образ жизни сочетается с исламом. Оказалось, что как только очередная Инге, Изабелла или Айко попадала в поле зрения Чангази, он обращался к мулле своей мечети за разрешением на временный брак, muthaa. Такой обычай до сих пор существует у пакистанских шиитов.[33]Женатые мужчины могут вступать во временный брак, если находятся в вынужденной разлуке с женами: на охоте, на войне или в экспедиции. Чангази с началом туристического сезона получал сразу несколько таких разрешений. Он объяснил, что лучше освятить пусть даже краткий союз благословением Аллаха, чем просто заниматься сексом.

Мортенсон поинтересовался, а получают ли подобные разрешения женщины, когда их мужья долго отсутствуют. «Конечно, нет», — удивился наивности американца Чангази и тут же предложил ему галету и чай.

Теперь, когда трос был заказан и ожидал доставки, Мортенсон нанял джип с водителем и отправился в Корфе. Всю дорогу по долине Шигар он ехал мимо яблоневых и абрикосовых садов. Воздух был настолько прозрачен, что ржаво-охристые семитысячники Каракорума казались совсем близкими: протяни руку — и коснешься. И дорога была вполне приличной, насколько может быть приличной заваленная камнями трасса, проложенная по краю огромной скалы.

ЖЕНАТЫЕ МУЖЧИНЫ МОГУТ ВСТУПАТЬ ВО ВРЕМЕННЫЙ БРАК, ЕСЛИ НАХОДЯТСЯ В ВЫНУЖДЕННОЙ РАЗЛУКЕ С ЖЕНАМИ: НА ОХОТЕ, НА ВОЙНЕ ИЛИ В ЭКСПЕДИЦИИ.

Но стоило свернуть в долину Бралду, сгустились тучи и накрыли джип. Пришел муссон, набравший силу в Индии. Когда Грег прибыл в Асколе, все в джипе промокло и покрылось слоем серой грязи.

На последней остановке у деревни Асколе Мортенсон вышел из машины. Дождь разошелся, и дорога стала совсем непроезжей. До Корфе нужно было добираться еще несколько часов, но водитель категорически отказался ехать в темноте. Грегу пришлось провести ночь на мешках с рисом в доме местного вождя, Хаджи Мехди. Непрестанно он отгонял крыс, которым тоже хотелось забраться туда, где суше.

Утром дождь усилился. Мортенсон решил идти из Асколе в Корфе пешком. К Асколе со времени своего восхождения на K2 он сохранил теплые чувства. Для всех экспедиций, направлявшихся на северо-восток к леднику Балторо, это местечко было последней возможностью нанять носильщиков или купить припасы, о которых забыли в спешке. Естественно, что многие жители Асколе пользовались этим в своих интересах. Как в любом подобном месте, цены в деревне были заоблачными, но тут никто не торговался.

Пробираясь по узкому, залитому водой переулку между двумя домами, Мортенсон почувствовал, как кто-то схватил его сзади за штаны. Повернулся и увидел грязного мальчишку, протягивавшего руку. Ребенок не знал английского, чтобы попросить у иностранца денег или карандаш, но жест говорил сам за себя. Мортенсон вытащил из рюкзака яблоко и протянул малышу. Тот схватил яблоко и убежал.

МОРТЕНСОН ПОЧУВСТВОВАЛ, КАК КТО-ТО СХВАТИЛ ЕГО СЗАДИ ЗА ШТАНЫ. ПОВЕРНУЛСЯ И УВИДЕЛ ГРЯЗНОГО МАЛЬЧИШКУ, ПРОТЯГИВАВШЕГО РУКУ.

Двигаясь на север от Асколе, Мортенсону приходилось зажимать нос от невыносимого смрада. Десятки экспедиций, направлявшихся на Балторо, превратили это поле в промежуточный лагерь; вонь от отбросов и экскрементов стояла ужасающая.

Мортенсон вспомнил недавно прочитанную книгу Хелены Норберг-Ходж «Древнее будущее». Писательница провела 17 лет чуть южнее этих гор, в Ладакхе.[34]Этот район очень похож на Балтистан, но отделен от Пакистана условной колониальной границей, проходящей по Гималаям. Норберг-Ходж изучала культуру региона и убедилась в том, что образ жизни обитателей Ладакха — а они живут большими семьями и в полной гармонии с природой, — делает этих людей более счастливыми, чем попытки «улучшить» условия существования с помощью достижений цивилизации.

«Раньше я думала, что „движение к прогрессу“ является чем-то неизбежным, не подлежащим сомнению, — пишет Норберг-Ходж. — Больше я так не считаю. Когда-то я как само собой разумеющееся воспринимала новую дорогу, проложенную через парк, здание из стекла и бетона на месте 200-летней церкви… и тот факт, что с каждым днем жизнь становится все сложнее и стремительнее. В Ладакхе я поняла, что в будущее ведут разные пути. Мне посчастливилось узнать другой, более разумный образ жизни — существование, основанное на соэволюции людей и природы».

Норберг-Ходж утверждает, что представители западных стран не должны слепо навязывать древним культурам современные «улучшения». Напротив, развитым странам есть чему поучиться у таких народов, как Ладакх, например, умению строить разумное общество. «Я видела, — пишет она, — что общность людей и тесная связь с землей могут обогатить жизнь человека несравнимо с тем, что дают нам материальное богатство и технические достижения. Я поняла, что можно жить по-другому».

Двигаясь по размокшей дороге к Корфе по левому берегу бурной Бралду, Мортенсон раздумывал над тем, чем станет мост для удаленной и изолированной от остального мира деревни. «Жизнь обитателей Корфе была нелегкой, но они смогли сохранить редкую чистоту, — вспоминает он. — Я знал, что мост поможет им добираться до врача за часы, а не за дни. Станет легче продавать урожай. Но я не мог избавиться от тревожных мыслей о том, что внешний мир сделает с Корфе».

МОСТ ПОМОЖЕТ ЖИТЕЛЯМ ДЕРЕВНИ ДОБИРАТЬСЯ ДО ВРАЧА ЗА ЧАСЫ, А НЕ ЗА ДНИ. СТАНЕТ ЛЕГЧЕ ПРОДАВАТЬ УРОЖАЙ. НО НЕИЗВЕСТНО, ЧТО ВНЕШНИЙ МИР СДЕЛАЕТ С КОРФЕ.

Жители Корфе встретили Грега на берегу реки и переправили по канатной дороге. На обоих берегах, где должны стоять опоры моста, уже виднелись груды грубо обтесанных гранитных блоков, поджидавшие строителей. Вместо того чтобы использовать привозной камень, Хаджи Али убедил Мортенсона добывать гранит прямо на месте, в нескольких сотнях ярдов от места строительства. Других стройматериалов в Корфе не было, зато камня всегда было в избытке.

По промокшим улицам Корфе Грега сопровождала целая процессия. Люди шли в дом Хаджи Али, чтобы обсудить строительство моста. Прямо на дороге между двумя домами стоял огромный черный мохнатый як. Десятилетняя дочка самого образованного жителя деревни Хусейна, Тахира, дергала яка за веревку, привязанную к кольцу в носу животного. Девочка пыталась освободить дорогу, но безуспешно: у яка, очевидно, были другие планы. Но вот на землю шлепнулась горячая лепешка навоза, и як послушно побрел к дому Хусейна. Тахира сразу же принялась за дело: подобрала лепешку и шлепнула ее на каменную стену соседнего дома, чтобы просушить…