Они зашли в кабинет. Кольцов увидел развешанные на стойках чертежи «Совы» и две большие, как в студенческих аудиториях, доски – черную и красную.

– Кто будет выступать первым? – спросил Кольцов.

– Вообще только вы. Нам-то что говорить? Мы свое дело сделали, – ответил Заруба.

– Во сколько начало?

– Тоже дело за вами.

– Я готов.

– А мы тем более. Сейчас доложу.

Но прежде чем Заруба вышел, в комнату зашел высокий, добродушного вида полковник. Кольцов сразу же узнал его. Это был Бочкарев. Он приветливо улыбнулся Кольцову, по-приятельски протянул ему руку.

– Послушаем, послушаем лихого командира. – И спросил: – Для доклада от нас ничего не требуется?

– Спасибо. Все есть, – поблагодарил Кольцов.

– В таком случае, Остап Григорьевич, приглашайте товарищей. Ачкасов у Кулешова. Сообщите Руденко. Давайте сюда всю группу! – распорядился Бочкарев и сел на один из стульев в начале стола. Он достал из кармана кителя газету и как ни в чем не бывало углубился в нее. Кольцову даже стало обидно от такого безразличного отношения к предстоящему разбору, и он как-то сразу успокоился, подумав: «А мне-то, собственно, чего волноваться? Отбарабаню, а там пусть разбираются». И чтобы не терять даром времени и не задерживать ни себя, ни людей, решил кое-что предварительно записать на доске. Но не написал и половины того, что хотел. В комнату зашли Ачкасов и сопровождавший его генерал-майор-инженер Кулешов. Кольцов не знал главного конструктора и никогда его не видел, но сразу догадался, что это именно он. Выдавали аккуратная профессорская бородка и манеры хозяина. Вслед за генералами пришли еще человек десять – военные, штатские. Последней в комнату зашла Юля. Генералы поздоровались с Кольцовым за руку. Остальные сотрудники КБ, за исключением двух-трех человек, заняли свои места за столом, почти не удостоив его взглядом. Кольцов не очень хорошо представлял, как ему в данной ситуации надо себя вести и что делать, и, следуя общему примеру, также присел на свободный стул.

Но Кулешов жестом пригласил его сесть рядом с собой.

– Прошу сюда, товарищ капитан, – проговорил он и тут же перешел к делу: – К нам приехал, товарищи, капитан Кольцов Сергей Дмитриевич. Он участвовал в испытаниях нашей «Совы». Сейчас Сергей Дмитриевич поделится с нами своими впечатлениями об этих испытаниях. Прошу.

Генерал говорил басом, официально и сухо, не выражая, как показалось Кольцову, никакого интереса к тому, что происходило в комнате технического совета. Это его отношение красноречиво подчеркивала и краткость той речи, с которой он обратился к собравшимся. И все-таки, пока он говорил, Кольцов успел окинуть взглядом тех, кто пришел его послушать. Примерно половина присутствующих, и особенно тех, кто был в штатском, выглядели людьми степенными, в возрасте. У одного из майоров на кителе Кольцов заметил два значка в виде ромбов. «Гражданский вуз и военную академию окончил», – подумал о майоре Кольцов. Но даже у военных он не встретил ободряющих взглядов. Даже Юля, как показалось, смотрела на него как на пустое место. Даже Ачкасов был хмур и глядел куда-то в угол. «Переругались, наверно, все», – решил Кольцов и неожиданно вспомнил Ирину. Она единственная сегодня при встрече с ним улыбнулась ему своей беззаботной и лучезарной улыбкой. Вспомнил и подумал: «Вот у кого золотой характер!»

– Товарищ генерал не совсем точно определил мое отношение к испытанию данного прибора ночного видения, – начал Кольцов, глядя на лысоватого подполковника, сидевшего рядом с Юлей. Он почему-то не сомневался в том, что это был Руденко, и решил в разговоре ориентироваться на него как на руководителя работ. – Я не просто участвовал в испытаниях. Я командовал танковой ротой, которой было поручено провести полевые испытания «Совы». Причем не только в этом году, когда на танки был установлен уже модернизированный вариант «Совы», но и в прошлом году – при испытании ее первого образца. Так что при характеристике прибора я буду основываться на данных суммарного порядка.

Мы испытывали десять приборов одновременно в течение тридцати ночей конца августа – начала сентября при реальных условиях погоды. Результаты испытаний заносились в отчетные карточки непосредственно во время заездов. «Сова» применялась согласно инструкции и как прибор наблюдения, и как прибор управления огнем. Субъективные оценки данных, полученных в результате наблюдений с помощью «Совы» на командирской машине, контролировались специальным измерителем.

– Который, кстати сказать, в самый ответственный момент испытаний был начисто выведен из строя, – громко заметил полноватый подполковник.

В комнате послышалось веселое оживление. Но Кулешову это не понравилось.

– Игорь Николаевич, потрудитесь терпеливо слушать, – нахмурив брови, сделал он замечание подполковнику.

«Игорь Николаевич? Так вот кто Руденко! Вот чью фамилию носит Юля! – подумал Кольцов. – Ну что ж, в таком случае перенесем огонь на тебя!»

– Командование части проводило по этому поводу специальное дознание, в ходе которого было установлено, что прибор разбит в результате совершенно непредвиденного стечения обстоятельств. И экипаж машины никакого наказания за это не понес, – спокойно ответил Кольцов подполковнику. – Таковы были условия, в которых испытывалась «Сова», а точнее, ее усовершенствованный вариант. Но прежде чем говорить о конкретных результатах испытаний этого варианта, позвольте мне напомнить вам о том заключении, которое мы сделали в прошлом году. Вот оно. Я коротко, самую суть. «Первое: обзор отличный. Намного увеличен угол зрения. Второе: при ясной лунной погоде, а также при сильном освещении местности «Сова» практически слепнет. Третье: при действии в тумане, в дыму видимость также равняется почти нулю. Четвертое: у прибора отсутствует шкала дальномера, что затрудняет ведение прицельной стрельбы». Все. Когда все данные были собраны, – продолжал Кольцов, – их систематизировали. И уже на основании неоднократно проверенных фактов были сделаны выводы.

– А кто, простите, конкретно занимался этой работой? – снова задал вопрос, но на этот раз уже более деликатно, Руденко.

– В ней участвовали все офицеры роты, – ответил Кольцов.

– То есть вы и ваши командиры взводов? – поднялся Руденко.

– Именно так, – понимая, куда гнет подполковник, подтвердил Кольцов.

– Великолепно! – не сдержал сарказма Руденко и сел на свое место.

– Чем богаты, тем и рады, – в тон ему ответил Кольцов. – Однако сделаны эти замечания не ради критиканства. Мы смотрели и смотрим на «Сову» как люди, которым непосредственно придется с ней работать, решать с ее помощью боевые задачи. С этой меркой мы подходили к испытанию и модернизированного образца. И вот результаты этих испытаний. О них лучше всего скажут отчетные карточки, которые мы заполняли непосредственно на танкодроме. Я познакомлю вас с ними.

Кольцов говорил свободно, не спешил, превратив отчет, по сути, в убедительный рассказ. Все детали заездов он помнил хорошо. Людей своих знал еще лучше. И теперь, анализируя ход испытаний, он даже рассказал о том, как свалился с колейного моста танк из взвода Борисова. Как отчаянно мазал при стрельбе во время дождя Аверочкин. Как сам он спорил со своим механиком-водителем по поводу ориентировки во время тумана.