С ее губ срывается глухой стон. Ей хочется бежать – куда угодно, только бы помог кто-нибудь.

Она поворачивается, но не может сдвинуться ни на шаг – голые ноги скользят в луже крови на полу.

О нет!

Она хочет закричать, но крик застревает в сжавшейся гортани.

Кровь. Все руки в теплой, вязкой крови, которая каплями стекает с пальцев.

И ее охватывают рыдания.

Я не могла, не хотела этого делать!

Но это реальность, и назад пути нет.

Она чувствует себя персонажем компьютерной игры, движениями которого игрок управляет с находящейся где-то далеко клавиатуры, а она может наблюдать за собой на экране, не в силах даже вмешаться в ход действий.

Ей, наконец, удается вытряхнуть нож из скрюченного кулака, тот ударяется об пол и, дважды подскочив, падает в растекающуюся лужу крови.

– Ты убила меня. – Шепот змеей выползает из темноты, кольцом сворачиваясь вокруг нее. – На твоих руках моя кровь…

Ноа!

Хейли проснулась и рывком села на кровати, задыхаясь и хватая ртом воздух. Кровь стучала в висках, а сердце билось так сильно, что его стук звучал громче голоса.

Она заморгала. Вокруг было темно, и только из-под закрытой двери пробивалась полоска света. Она вздрогнула и поняла, что вся мокрая.

Кровь?!

Ужас сковал льдом все прочие чувства. Она втягивала воздух в легкие и выталкивала его обратно со странным свистящим звуком, не имевшим ничего общего с ее голосом, чужим и незнакомым, как тот шепот из сна.

Дверь распахнулась, и в комнату вбежала ее мать. Она хлопнула по выключателю на стене, и комната ярко осветилась, а глаза ее расширились от страха.

Хейли соскочила с кровати, путаясь ногами в простынях, и упала на пол:

– Я вся в крови, убери ее!

Высвобождаясь из плена простыней, она что есть силы колотила ногами по паркету, не чувствуя боли. Прочь, прочь, нужно избавиться от них… и от этой крови…

– Хейли! – вскрикнула мать.

– Убери ее! – Хейли с силой разодрала на себе пижаму.

– Прекрати! – Мама опустилась на пол прямо перед ней и обхватила обеими руками ее лицо. – Это просто кошмар. Нет никакой крови.

Тепло материнских ладоней на щеках проникло внутрь и стало растапливать лед ужаса. Хейли замерла и уставилась на свои руки: чистые.

– Но я вся мокрая!

– Ты вспотела, – уверенным тоном сказала мама. – У тебя вся пижама вымокла.

Хейли осторожно прикоснулась к футболке – влажная хлопчатобумажная ткань прилипла к груди и животу.

– Это пот?

Мама кивнула. По измученному телу Хейли прошлась волна озноба: это просто ночной кошмар.

– Все было так реально… – Она убрала со лба намокшие пряди.

– Давай достанем тебе сухую пижаму. – Мама открыла шкаф и, пошарив в его содержимом, выложила на тумбочку сложенную чистую футболку и фланелевые пижамные штаны. Затем она помогла Хейли стащить с себя мокрую футболку и надеть свежую. Переодевшись, она, с помощью матери, поднялась с пола. Но, несмотря на уверенность в голосе и движениях, руки у той тряслись.

Хейли пошатывало, мышцы ног больше походили на вареную лапшу, и лишь с маминой помощью она смогла добраться до кресла в углу комнаты.

– Посиди тут, я пока поменяю постель. И еще тебе нужно будет выпить таблетку.

Хейли свернулась в кресле калачиком, подтянув колени к подбородку и обхватив ноги руками. Родившаяся внутри дрожь снова охватила все тело, и мама укрыла ее мягким одеялом, целеустремленно поспешив из комнаты за необходимым.

Совсем скоро она вернулась, неся под мышкой свежие простыни, а в руках – поднос с медикаментами, бутылкой воды и упаковкой соленых крендельков.

– Поешь немного, тебе нужна соль.

Мама ушла перестилать кровать, а Хейли сунула в рот таблетку и попыталась сделать глоток воды, но желудок бурно запротестовал. Сон был таким реальным… Тело захлестнула волна полного изнеможения, а потом снова – холодный озноб. Она чувствовала себя так, будто только что легла спать.

Она посмотрела на часы на компьютере:

– Еще только четыре?! Я не могла уснуть как минимум до двух…

– Бедняга моя… Чем тебе помочь? Может, ромашкового чаю? От него быстрее уснешь.

– Нет, – передернула плечами Хейли. – Я вообще не хочу спать после этого кошмара.

– Да уж. – Взгляд матери наполнился тревогой. – Хочешь посмотрим телевизор?

– Ага. – Что угодно, лишь бы не лежать одной в темноте.

Мама передала ей пульт от телевизора, расположенного на стене.

– Ложись, я постелила свежее. – Мама уложила ее в постель, подоткнув одеяло, будто ей было пять, а не двадцать пять. Хейли не возражала и откинулась на подушки. Мама взбила еще одну подушку и забралась к ней на другую сторону большой двуспальной кровати. – Что тебе включить?

– Не знаю, – ответила Хейли, возвращая пульт маме. – Ты выбирай.

– Вот, например, «Друзья», очень затягивает. – Мама нашла нужный канал и бросила пульт между ними.

Спустя две серии мамино дыхание углубилось, и она погрузилась в сон, а вот Хейли изо всех сил ему противилась. Умом она понимала, что ей всего лишь приснился дурной кошмар, но едва стоило ей о нем вспомнить, как по всей коже начинали бегать холодные мурашки. Она еще раз приложилась к бутылке с водой и села прямее: только не спать!

Все последние дни она была словно в оцепенении, а время, проведенное в камере, вообще казалось нереальным. А вот сон, напротив, казался таким явным.

Вот так и сходят с ума? Когда уже непонятно, где правда, а где – иллюзия?

– На твой глаз смотреть больно! – сказал дедушка, стоя в дверях. Было утро среды.

– Что, все так плохо? – вздохнула Морган, сидя над пустой кофейной чашкой. В голове кто-то так сильно бил в барабан аж до боли в глазах, но она надеялась, что хотя бы внешне выглядит не так паршиво, как на деле себя чувствует.

И это при том, что Морган уже приняла бодрящий душ и позаботилась о макияже, наложив двойной слой тонального крема вокруг глаза и на синяк, образовавшийся из шишки на виске. Ее дедушка, правда, несмотря на годы, минувшие со дня его выхода в отставку, так и остался в душе полицейским, немного прямым и бесцеремонным, прекрасно сохранив свою фирменную способность проникать взглядом под любую, самую профессиональную маскировку – как и тогда, когда она, будучи старшеклассницей, пыталась замазать засос, оставленный неосмотрительным ухажером.

Тяжело опираясь на палочку, дедушка прошаркал на кухню. Проходя мимо, он похлопал ее по руке: