— Ничего не понял, но звучит как тост! Дзынькнем? — предложил я.

— Где вечер сладостен и тих, там разливают на троих! — важно поддержал мой кот.

Чоткий Сотона, и вот это уже звучало как тост…

Мне стоило признать, что мы шикарно посидели первые полчаса или, быть может, даже почти час. Геннадий Сергеевич весьма путано и метафорично рассказывал, как он во второй раз пережил смерть, будучи фактически разорван на куски призрачными псами Анубиса. Его эфемерная плоть практически не испытывала боли, но душа буквально кричала во весь голос от ярости, отчаяния и невозможности спасти своих друзей. И только именно это было для него самым страшным…

Тьма поглотила всё его сознание, разделив в вечности на атомы и молекулы. Потом вдруг нестерпимо яркий свет озарил душу, мгновенно уняв боль, но не оставив взамен ничего, даже пелевинской пустоты. Главные религии говорят, что наша душа бессмертна, а умирает лишь тело.

Но у него на тот момент не было тела как такового, ибо всё, что остаётся привидениям, формируется исключительно силой их неупокоенного духа. И, как правило, после совершения ими какого-либо заметного действа или поступка, оправдывающего их пограничное существование, появляется некий знак с переходом в стадию высшего духовного освобождения.

Как именно оно происходит, мне неизвестно, да и доподлинно вам не скажут даже старейшие адепты мировых религий. Гэндальф также не успел даже задуматься о происходящем с ним, вокруг него, вне его. Как он сказал, была вспышка, сияние, холод и дрожь. Вот первые ощущения, которые он вдруг осознал, не имея ни одного органа чувств. Но в это же самое мгновение глаза его открылись…

— Я обнажённым стоял на вершине Одинокой горы, подо мной летали орлы, вспарывая белые барашки облаков, где-то стрекотал дрозд и тонкие лучи нарождающейся осенней луны отражали звёздные руны, над головой светились Сильмариллы, и сердце моё наполняла благодать Илуватара, когда вдруг жуткий запах отравленных вод Нан-Дунгортеба…

— То есть, как я понимаю, ты проснулся пьяным в баре?

— Да, — на секунду задумавшись, признал старик. — Есть одна неплохая полуподвальная забегаловка в южной части Каменного острова. Я частенько… зависал там… во времена оны. Так вот, когда плеча моего коснулась тяжёлая лапа оборотня…

Ну, чоткий Сотона, а нашему могучему Блендеру считай повезло, что Гэндальф просто не оторвал её на фиг! Это человеком он был тихим, мирным, начитанным, а вот призраком стал весьма жёстким, и подобные вещи у него никогда не застревали. Ни разу!

Почему он искренне дружит со мной, та ещё загадка, для меня самого в первую очередь. Из-за моего общества, из-за общения на равных, из-за чёрного кота, из-за… Вот честно, не хотелось бы думать, что лишь исключительно из-за хорошего виски. Мы вновь наполнили бокалы, сделали по глотку и…

— Мне показалось или я слышал писк?

— Хозяин, — отставив недопитый квадратный бокал, мгновенно выгнул спину мой домашний демон, — дай одну минуту и холку я намну кому-то!

Я и бровью повести не успел, как он метнулся из кухни в сторону ванной, проходя прямо сквозь дверь. Неужели у правнучки архангела опять проблемы? Помнится, в прошлый раз мы там останавливали нашествие заколдованных пауков. Но тогда она орала как сумасшедшая.

Надеюсь, сейчас не что-нибудь более серьёзное? Секундой позже Фамильяр вылетел сквозь ту же дверь мокрым комком чёрной шерсти и обиженный до кошачьих соплей!

— Только попробуй ещё раз сюда сунуться, в мыльной пене закопаю, — донёсся до нас грозный голосок Нонны Бернер.

А вот она как раз свои обещания в долгий ящик не откладывает и слово держать умеет. Мой кот скроил страдальческую мину, нервно вернул себе бокал виски, всем видом демонстрируя, что его миссия провалена и теперь моя очередь разбираться с тем, кто там пищит, зачем и почему… Без вариантов, мне пришлось выдохнуть и встать.

— Если понадобится помощь моей магии, тебе достаточно лишь кивнуть, друг мой!

— Очень надеюсь, что смогу справиться сам. — Меня иногда изрядно напрягает искреннее желание старого призрака глубоко совать длинный нос в чужие дела, особенно когда «из самых лучших побуждений!».

Я подошёл к ванной комнате и, наверное, не слишком деликатно постучал в дверь.

— Да-да? — жизнерадостно откликнулась Нонна.

— Прошу прощения, у вас там что-то незаконное происходит? Вы только что выкинули к хренам собачьим моего домашнего демона. У него стресс.

— Я не виновата.

— Он пьёт валерьянку.

— Ага, знаю я, что он там с вами пьёт…

Тем не менее не прошло и пары минут, как наша сожительница распахнула дверь. Девушка была одета почему-то в мой махровый халат, голова мокрая, а на ручках у неё дремала завёрнутая в полотенце одноглазая крошка-мюкла…

— Вы её похитили? — икнул я.

— Забрала.

— То есть тупо украли или спёрли, удерживая в качестве заложницы?

— Глупости, я её спасла. Там была такая ужасная ситуация, что малышку бы точно затоптали!

— Никогда и никому нельзя воровать шведских мюкл! — Мне пришлось повысить голос. — Они гражданки другого государства, вы хоть на минуточку представляете, какой из всего этого может получиться международный скандал? Наша страна и так по уши в санкциях!

— Не кричите, она спит, — строго шикнула на меня Нонна. — А между прочим, ваш кот вообще хотел её съесть!

Я открыл было рот, но… неожиданно для самого себя указательным пальцем осторожно погладил сонно сопящую кроху по голове. Надо найти для неё какую-нибудь коробку из-под обуви, положить туда подстилку, миску с водой. Что там нужно ещё?

Фамильяр её больше не тронет, это понятно, да и вряд ли он всерьёз собирался её жрать. Просто показывал как есть, кто тут главный, обозначая новоприбывшей гостье её место в иерархии. А оно самое низшее, если кто не понял…

— Вы ведь её не прогоните, правда? — Правнучка архангела посмотрела на меня круглыми глазами, почти пустила слезу и, чисто по-женски поняв, что я уже поплыл, быстро чмокнула меня в щёку. — Ярослав, вы лучший!

— А что, уже где-то были соревнования и претенденты? — собрался было спросить я, но она счастливо упрыгала в мою (по определению, но не по факту!) спальню. Типа примерно, так сказать, вот и поговорили.

— Да плюнь, но, чоткий Сотона, — подмигнул мне котодемон, когда я вернулся на кухню, — давай с разбегу и до дна?!

— Мой добрый друг, вижу я, что жизнь твоя близится к семейной, и ничего дурного в том нет. Быть может, уже пора сделать предложение не только «Королеве высокогорья», но и королеве твоего сердца? — поддержал его Гэндальф Белый, пододвигая ко мне бутылку виски.