был Мэддокс, которого она знала, что этот добрый человек с проникновенными глазами не причинил бы ей вреда. Но поврежденная, большая часть ее мозга кричала, что не существует мужчины, который не причинил бы боль женщине, если бы у него был такой шанс. И что не существует мужчины, который не чувствовал бы злость, похоть и нужду.

Она не видела его несколько недель, с тех пор как они в последний раз беседовали в полицейском участке. Ее адвокат присутствовал на всех этих допросах, Орион была благодарна этому человеку, несмотря на то, что он пользовался слишком вонючим лосьоном после бритья и так старался казаться опекающим, что это вызывало тошноту. Он позаботился о том, чтобы допросы проходили в профессиональной атмосфере, и не давал Мэддоксу ни шанса попытаться преодолеть этот барьер и спасти потерянное прошлое.

Только во время второго допроса, произошедшего через несколько дней после их побега, им сообщили, что Первую тварь поймали. Он прятался в лесу, питаясь со свалки неподалеку. Человека, который причинил ей столько боли, столько страданий, нашли живым возле помойки, как какую-то крысу.

Орион неоднозначно отреагировала на эту новость. Она находила утешение в том факте, что он испытал хоть немного дискомфорта, и что он только в разы увеличится, когда тварь попадет в тюрьму. Но это чувство должно было быть более интуитивным. Оно должно было больше походить на победу. Но нет. Не было времени думать о том, насколько незначительным он был во всей этой схеме с похищениями. Все эти годы Твари казались такими огромными, такими сильными, но они были не более чем хорошо обученными сторожевыми собаками. Она должна была почувствовать облегчение, даже немного счастье, но в ту ночь, когда она узнала, что Первую тварь схватили, она лишь плакала, пока не уснула. Она думала обо всех монстрах, существующих в этом мире, которые свободно разгуливали, похищали, использовали и убивали детей на своем пути.

Орион старалась уходить в свое холодное, бесчувственное место каждый раз, когда видела Мэддокса. И с тех пор, как пришло известие о поимке Первой твари, это чувство усилилось. Мэддокс принес с собой связь не только с юной девушкой, которой она была в прошлом, но и с девушкой, которая провела десять лет в аду. Конечно, она знала, что это была его работа — говорить о таких вещах, но от этого ей не становилось легче.

Вот почему она должна была быть стойкой, — чтобы ее не ранили правдивые слова Мэддокса и уродство всего этого испытания. И чтобы защититься от чувств, которые Мэддокс у нее вызывал, — словно бабочки из колючей проволоки в животе, которые порхали и резали ее внутренности. Прежние чувства смешивались с новыми, сбивая ее с толку и пугая.

Как только они закончили с последним допросом, Эйприл небрежно упомянула, что Мэддокс хотел заглянуть и проверить Орион.

В ответ Орион почти что на нее накричала.

К ее чести, Эйприл никак не отреагировала на этот внезапный взрыв истерической энергии. Она просто понимающе кивнула и продолжила говорить о том, как ей понравился сериал «Во все тяжкие».

Эйприл была права насчет него — сериал был чертовски хорош. Так хорош, что Орион втянулась и посмотрела весь сезон с Эйприл, сидя на своем диване и чувствуя себя почти… Комфортно? Почти в безопасности. Как много лет назад, когда они сидели вместе, ели сладости и смотрели «Зачарованных».

Эйприл была жизнерадостной, надо отдать ей должное. В ту ночь с уродливыми словами уродливая сторона Орион не отпугнула ее. Она не останавливалась с ночевкой, не заставляла покинуть квартиру, не говорила ни о чем серьезном, кроме той ночи.

В основном она болтала о плохих свиданиях, о своем боссе-мудаке, об Эрике, в которого, как Орион начинала понимать, была влюблена Эйприл.

Орион ждала, когда она сдастся. Ожидала этого. Ее чувство вины вытекало, как из опорожняющейся ванны. Она была молода. А Орион была частью ее прошлого. Эйприл была хорошим человеком, но немного эгоистичным. Орион считала, что у Эйприл был какой-то план, чтобы заполучить все ее деньги. Какой бы блеск ни исходил от ее «лучшей подруги», вернувшейся из пресловутой могилы, он исчез и показал, насколько она на самом деле потускнела.

Но люди менялись. И Эйприл не сдавалась.

Вот почему Орион открыла дверь.

Потому что она смягчалась. По крайней мере, так, как это мог сделать кто-то вроде нее. Что-то происходило с ее ранее железной решимостью. И эти люди шли в разрез с планами, которые у нее были впереди. Пока что непродуманными планами.

Но смертоносными.

Глава 10

Не видеться с ней было сущим адом.

Мэддокс думал, что он в некотором роде эксперт по аду, учитывая его работу, то, что он видел, и демонов, которых он носил с собой. Конечно, все это изменилось, когда Орион вернулась. Он увидел в ее глазах ад, которого сам не мог понять.

Так что да, по сравнению с тем, через что она прошла, несколько недель бессонных ночей, дерьмовых дней и бесчисленных бутылок виски были гребаным Диснейлендом.

Но он все равно сходил с ума.

Он провел годы с мыслями о ней, не зная, где она, думая, что она, скорее всего, похоронена в неглубокой могиле, где ее никто никогда не найдет.

Но в то же время он всегда верил, что она была жива. Пока не увидел ее. Пока не услышал, как она говорит этим ровным, но жестким тоном, и как она смотрит на него безжизненными, но прекрасными глазами. Ри была мертва. Она ясно давала это понять каждый раз, когда он ее видел. И он даже поверил ей. Ведь это было совсем не похоже на девушку, которую он похоронил в своем сознании.

Но он хотел ее, эту новую версию. Эту женщину, которая пережила ад. Он хотел узнать ее, помочь ей, защитить ее. Черт, он, наверное, хотел всего этого по эгоистичным причинам. Хотел видеть, как она создает подобие жизни, словно он не подводил ее. Или, может быть, просто мучить себя ее присутствием, потому что он заслужил это наказание.

Она выросла красивой. Любой это заметил бы. Даже в поношенной одежде, которую она носила в детстве, даже с фамилией, которая прилипла к ней, как жвачка. Она была прекрасна. Вот так просто.

Но сейчас ее красота была совсем другой. Она была сломлена. Запятнана болью, смертью, какой-то пустотой, о существовании которой Мэддокс и не подозревал.

Он пытался убедить себя, что это пройдет после нескольких