Мамочка…

От ощущения я становлюсь неспособна к сопротивлению. По затылку мурашки. Хлопая ресницами, я, застыв как кролик, позволяю ему заменить мне серьгу. И когда собираюсь расплавленными мозгами и духом, чтобы остановить это. Он снова разворачивает меня другой стороной.

Наверное, трепыхаться уже поздно.

— Я верну обязательно… — бормочу я. — После бала сразу.

— Можешь не париться. Хозяйке они не нужны. Мама такие не носит. Это дед ей дарил в юности. Ни разу не надела. Так и пролежат до скончания веков…

Мамины?!

Волосы по моей коже становятся дыбом. Я вспоминаю, как он взрывается, если к чему-то прикоснуться, что принадлежит его маме!

И я шокированно стою, ничего не соображая. Подменил его кто-то что ли?

Убирает мои серьги в нагрудный карман.

— Верни, пожалуйста мои… — нервничаю я. На глаза почему-то наворачиваются слёзы.

— У тебя карманов нет. После бала отдам. Ну ты чего, Устинова?! — шепчет он, качая головой. — Из-за серёжек что ли?!

— Не знаю… — выдыхаю я судорожно. — Они всё, что осталось. Я хочу, чтобы они были со мной.

— Всё! Успокоилась! — раздраженно и нервно.

Достает сцепленных между собой бабочек.

— Снимай перчатку.

— Зачем?

— Вот эту… — нащупывает на моем пальце тонкое колечко.

Послушно стягиваю белую лайкру. Развернув кисть ладонью вверх, Сэм прицепляет серьги к колечку снизу.

— Так нормально?

— Да. Спасибо… — тут же успокаиваюсь я.

Помогает надеть перчатку, поправляя ее повыше локтя.

— Тушь, да? — тяну пальцы к глазам.

— Не трогай… — тихо. — Перчатки испачкаешь.

Платком промакивает мне под веками.

— Не три, — шепчу я. — Еще хуже будет.

На платке остается чёрный след моих ресниц.

— Всё. Ничего не заметно. Не реви только больше.

— Ребята, взгляд на меня… — ловит нас в объектив фотограф.

Вздрагиваем, словно нас застали за чем-то интимным. Поворачиваем лица к фотографу.

Несколько вспышек.

Растерянно поправляю высокую причёску, которую мне час назад сделал стилист.

— За талию приобними ее… к себе ближе…

Чувствую, как руки Семена хозяйничают на моём теле, неожиданно очень ярко ощущаю запах его парфюма. Он делает мои колени мягкими. Голова кружится… Становлюсь послушная в его руках как марионетка. Притягивает меня спиной к себе. Кисти сжимают мой живот пониже пупка.

— Соприкоснитесь лицами… девушка — выше подбородок… подними руку, обеими его за шею… теперь пальцы на его лицо… на челюсть… как бутон… чуть изящнее…

Еще не придя в себя, стараюсь делать то, что от меня требует фотограф.

— Супер! Очень хорошие кадры. Лицом друг к другу.

Семён разворачивает меня.

— В глаза смотрите… — продолжает фотограф.

И мы смотрим…

— Чуть ближе лица… еще чуть ближе… еще… мгновение до поцелуя!

Чувствую, как ладонь Сэма давит мне на обнаженную спину, вынуждая прижаться к нему грудью. Мы дышим так, словно только что с паркета и танцевали что-то быстрое — тяжело, быстро, глубоко.

Фотовспышки слепят.

Его ресницы медленно смыкаются, и приоткрываются вновь. Он облизывает приоткрытые губы, а мне кажется, если он разожмет руки, я упаду! Такая слабость, как будто моё тело превратилось в желе.

— Отлично! Умнички. Лучшая пара!

Смутившись, мы разлетаемся взглядами в разные стороны.

— Ребята, теперь совместное фото, — берет все три пары в объектив фотограф, делая несколько шагов назад.

— Я не буду фотографироваться с этими, — брезгливо фыркает Марика на Павла и меня. — Раф, Сэм, давайте отдельно?

Семён словно не слышит ее предложения, продолжая сжимать меня.

— Всё уже… — прижимаю к горящим щекам ладони. Киваю на фотографа, который занялся другой парой.

Отпускает.

В полубессознательном состоянии отхожу от него на несколько шагов. Что это было сейчас вообще? На мочках непривычная тяжесть. Как это всё произошло?! Я ничего сообразить не успела!

— Сфотографируйте нас в паре, пожалуйста, — подхватывает меня за талию Рафаэль, разворачивая к камере.

Звучат первые аккорды нашего вальса.

— Руки убрал, — оттягивает меня Сэм от него. Слегка встряхнув, заставляет откинуться и встать с ним в закрытую стартовую позицию.

И мы, кружась, выплываем на паркет первыми.

Семён

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Как долго будет длиться бал? — выглядывает Ася из окна зала на большой балкон.

— Банкет еще.

— Столько камер…

— Для каждого запишут индивидуальное презент-видео. А еще нарезку из косяков, чтобы ты могла поработать над своими ошибками по этикету и внешнему виду.

— В моем случае это пустая работа.

Мне не пригодится ваш этикет.

— Кто знает.

В нашу сторону смотрит Дагер. И из меня пробивается немного яда.

— Может, Дагер предложение тебе сделает.

— Однозначно — сделает, — вздыхает Агния, игнорируя мой ядовитый тон. — Вопрос — какое.

— О чем ты?

— Да так…

Конферансье объявляет белый танец.

Мы, смутившись, встречаемся взглядами. Нет, я не любитель танцевать. Но… Окей, давай приглашай. Так и быть.

— Сэм, — сзади голос Тины.

О, чёрт!

Разворачиваюсь, боковым зрением наблюдая, как сбегает Устинова.

— Можно тебя пригласить?

— Сори, Тина, — отрицательно качаю головой. — Я уже натанцевался.

Встает рядом, недовольно скрещивая руки.