— Да хрен бы с этим, от неё бы не убыло, но почему зарядил ей в зад, из-за этого у нас начались проблемы! — разозлился комсорг.

Нет, молодежь понять конечно можно, им хочется и можется, тем более вдали от дома. Митяя тоже жалко, его здоровую «елду» обходят все девчонки стороной, даже Ритка не смогла совладать с ней, хотя была способна на многое.

— Что молчишь, знаешь как мне было больно? Потом ещё в больнице зашивали, когда зарастет неизвестно, ты же меня лишил всей личной жизни! — чуть не заревела Танька.

— Побрезговал туда, там же до меня человек семь побывало, сплошное болото, — не подумавши ляпнул Митяй.

— Неужели семь? — пораженно переспросила Старостина.

— Всё с вами ясно, объявим за аморалку по строгому выговору, пока без занесения, пошли отсюда, — устало махнул рукой комсорг.

Исключать из комсомола и мысли не было, родители развратников непростые, а крайне полезные. У первой работают на плодоовощной базе, у второго не покладая рук трудятся на Центральном рынке, так что блат везде обеспечен.

Звонок телефона отвлек комсорга от приятных мыслей, на проводе был первый секретарь Московского комитета ВЛКСМ. Поздоровавшись спросил о текущих делах, напомнил о предстоящем ноябрьском съезде. Уже в конце поинтересовался о членстве Ольги Лёд, с какого числа стоит на учёте.

— С ней Сергей Александрович возникли проблемы, девчонка оказалась политически неграмотной, возомнившей себя не пойми кем. Нами было принято решение поставить вопрос об исключении этой морально разложившейся девицы из членов ВЛКСМ, а после и из института, — отчитался комсорг.

— Вы там не охренели часом? Ты хотя бы знаешь кто она, и кто стоит за её спиной? В общем так, даю тебе три дня, чтобы Лёд стояла на учёте. Меня не интересует как ты этого добьешься: уговорами на коленях, целованием рук или ног, результат должен быть один! Не выполнишь, поедешь учить эскимосов французскому, понял⁈ — после чего в трубке раздались гудки.

Уже позднее, когда он ознакомился с делом Лёд (которое ему показали в кабинете ректора), комсорг понял что дело плохо, девица была не простая.

— Я слышала Петенька, что вы героя Соцтруда собрались исключать из комсомола, неужели правда? — с ехидной улыбкой спросила Мария Кузьминична.

Ответить на это было нечего, комсорг со стоном обхватил руками свою пустую голову, успешная карьера летела под откос, дорога в городской комитет была закрыта. После такого провала его никуда не возьмут, повезет если сможет устроится простым учителем.

— Не знаю поможет или нет, но могу предложить один способ урегулировать ваш конфликт, интересует? — ухмыльнулась Мария Кузьминична.

Утро предсказуемо началось с входного звонка, пришлось надевать халат и идти открывать двери. Не знаю почему, но эта обязанность постоянно выпадает на мои хрупкие плечи, Анастасия никогда не торопится, нежится в кровати до последнего. Странно всё это, прослужить столько лет в уголовном розыске, но так и не научиться быстро вставать, чем она там интересно по утрам занимается?

Открыла двери, а дальше стояла открыв рот, не иначе восточный караван перепутал дорогу. В прихожую заходили и складывали в одну кучу ковры, в другую кувшины, корзины и наши оставленные с Катей чемоданы. Под конец мне протянули дипломат, я медленно его открыла. Сверху лежали несколько красных папок, под ними бумажный пакет, резная шкатулка и фирменная косметика.

— Извините Ольга Викторовна, пришлось задержаться с возвращением вашего багажа, из него пропало несколько личных вещей, половину так и не смогли обнаружить. Верхняя одежда нашлась почти вся, а вот что касается остального…. Сами понимаете, такое никто не отдаст, будет хранить до последнего. Стыдно сказать, вашу юбочку продавали за двадцать пять тысяч, и это не предел. Например ваши э… беленькие, шли гораздо дороже. Мы постарались компенсировать эти потери, плюс небольшие подарки, остальное в письме, надеюсь до скорой встречи, — мужчина в белом, киргизском колпаке, изящно поцеловал мне руку.

Закрыла за ним дверь, после чего пошла разбираться с дипломатом. Из своей спальни показалась сестра, а из ванны выскочила подруга.

— Оль, ты настоящая садистка, опять синяк будет, — она потерла ладошкой свою попу.

— Да ты меня ещё благодарит должна, героиня Соцтруда поставила знак качества. Думаю Степан оценит, иметь задницу высшего сорта почетно. Настя, тебе для Максима поставить? — спросила сестру.

Пока они думали над моими словами, прошмыгнула в ванную. Как и предполагала, до девчонок быстро дошел смысл «иметь», минут пять они бесновались у двери. Могли бы наверное и дольше, но я напомнила им об утреннем госте, о караване подарков, что томятся в прихожей. Женское любопытство взяло верх, уже через пару минут мы рассматривали ковры, осторожно трогали шкуру снежного барса. В искусно сплетенной корзине оказалась серебряная посуда, во второй фрукты: виноград, инжир, айва и конечно арбуз с желтыми дынями. Рядом с ними приткнулся тубус, а в нем плакаты, те самые, где я с Катей на коне, с мечом и луком, ну и конечно укрюком. Фотограф сделала классные снимки: кольчуги приподнятые на груди блестели на солнце, открытые ноги притягивали взгляд, а алые губы манили страстным поцелуем.

— Оль, смотри, здесь и наша подпевка засветилась, — подруга показала на плакат, где мы трое стоим с мечами.

С дочкой директора Дворца культуры мы никогда не снимались, значит это сделано позже, а потом качественно смонтировано.

— Народная артистка Советского союза, Народная артистка Киргизской ССР, Заслуженная артистка Узбекской и Казахской ССР, — прочитала Катя под моим плакатом.

— Заслуженная артистка РСФСР, Заслуженная артистка Киргизской ССР, — показала я на надпись под её плакатом.

— Ничего себе, это когда же вы всё успели? — пораженно спросила Анастасия.

— Черт его знает, давайте посмотрим в дипломате, там лежат какие-то папки, — предложила я.

На столе в кабинете, под любопытные взгляды я открыла кожаный кейс. Сверху лежали шесть папок, четыре из которых относились ко мне, две принадлежали подруге.

— Оль, а почему я не Заслуженная артистка СССР, ты же у нас Народная? — спросила Катюша, пристально рассматривая грамоту Президиума Верховного Совета РСФСР.

— Тут всё просто, такого звания в природе не существует. Вначале идет Заслуженный, затем Народный какой-нибудь республики, и только в конце Народный Советского союза. Мало того, между званиями должен быть срок, по моему лет десять, но