вас обоих. Позвольте мне представить вам герцога Лионеля. Лионель, это графиня Бельвейн — моя добрая и верная подруга. С принцем Удо вы, конечно, знакомы. Его Королевское Высочество и графиня… впрочем, об этом уже все знают…

Лионель учтиво поклонился пораженной графине Бельвейн.

— Ваш покорный слуга, — сказал он. — Не можете вообразить, как я был счастлив услышать эту новость. Удо — мой самый близкий друг. — Он слегка похлопал по спине ошарашенного принца. — Правда же, Удо? Я уверен, графиня, что вы сделали во всех отношениях достойный выбор. — Он снова поклонился и повернулся к принцу. — Ну, Удо, ты великолепно выглядишь — не то что в прошлый раз. Графиня, мы в последний раз виделись… да, когда же это было?.. A-а, как раз накануне прибытия принца в Евралию. Воистину, настоящая любовь творит чудеса!

Мне кажется, одним из самых примечательных достоинств графини было умение хранить молчание, если она не знала точно, что следует сказать. Поэтому она ничего не говорила до тех пор, пока все как следует не обдумала: кто такой Лионель, что он здесь делает и даже… не является ли брак с Удо лучшим, на что она может рассчитывать в настоящее время.

В отличие от графини, Удо сразу же начал сбивчиво оправдываться:

— Мы не совсем, принцесса… Я имею в виду… Я не знал, принцесса, что вы… Что ты здесь делаешь, Лионель? Как ты здесь оказался?

— Мы ему скажем? — с улыбкой обратился Лионель к Гиацинте.

Гиацинта кивнула.

— Я приехал, — сказал Лионель. — Тайно.

— Но я не знал, что вы…

— Мы поняли, что на самом деле знаем друг друга уже очень давно, — вмешалась Гиацинта.

— И, получив известие, что здесь намечается свадьба, — подхватил Лионель, — я сразу же…

Бельвейн уже приняла решение. Совершенно очевидно, что Лионель — это не принц Удо. Если он останется в Евралии как доверенное лицо — а она догадывалась, что гораздо больше, нежели доверенное лицо, — принцессы, то ей при дворе делать нечего. Что касается короля, то еще не известно, когда он вернется и на что она может надеяться. Чувства — вещь ненадежная. А стать королевой Арабии — тоже не последнее дело.

— Мы не хотели пока об этом объявлять, — застенчиво проговорила она, — но вы разгадали нашу тайну, Ваше Высочество. — Графиня потупила взор и, нащупывая руку не проявлявшего особого рвения возлюбленного, продолжала: — Удо и я… — Тут ей попалась чья-то рука, но оказалось, что она принадлежит Лионелю. Тогда графиня твердо взяла Удо за руку и уже без всяких церемоний закончила: — Удо и я — мы любим друг друга.

— Удо, скажи же что-нибудь, — подсказал принцу Лионель.

— Ээ… да, — выдавил из себя Удо, надеясь, что сумеет позже как-нибудь выкрутиться. Каковы бы ни были его чувства к графине, он отнюдь не собирался ввергаться в пучину брака.

— О, я так рада за вас, — весело сказала Гиацинта. — Я чувствовала, что это должно случиться, потому что в последние дни вы почти не разлучались. Мы с Виггз часто об этом говорили.

«Что произошло с принцессой? — подумала Бельвейн. — Она больше не ребенок, она стала взрослой».

— Удо просто удержу не знает в таких делах, — охотно поддержал разговор Лионель. — Удо — самый пылкий из влюбленных.

Гиацинта продолжала:

— Отец будет в восторге. Вам, конечно, известно, что Его Величество прибывает завтра вместе со всей армией.

Графиня не вскрикнула и не упала в обморок. Она не попросила ни воды, ни нюхательной соли. Она не дрогнув приняла то, что, быть может, было самым большим ударом в ее жизни.

— Тогда мне, наверное, следует распорядиться приготовлениями к приезду Его Величества, если Ваше Высочество не против. — Она сделала реверанс и ушла.

Лионель и Гиацинта обменялись взглядами. «Это было восхитительно», — казалось, говорили их глаза.

Вскоре Гиацинта тоже отправилась во дворец, а Лионель остался в саду наедине с самым пылким из всех влюбленных.

— А теперь, — начал принц сердито, — скажи честно, что ты здесь делаешь.

Лионель взял его под руку и стал водить взад-вперед по мощеной дорожке.

— А как же твоя свадьба? В Арабии только об этом и говорят. Естественно, я прилетел сюда взглянуть на твою избранницу. Милый Удо, прими мои самые теплые поздравления — она очаровательна.

— Не будь идиотом, Лионель. У меня нет ни малейшего намерения жениться.

— Тогда зачем же ты всем подряд говоришь, что женишься?

— Ты прекрасно знаешь, что пока я никому ни о чем не говорил. Об этом и речи не было, пока ты не вмешался.

— Выходит, ты единственный, кто об этом еще не знает. Потому что принцесса знает, графиня знает, я знаю… Стало быть, тебе следует положиться на нас и…

— Я не собираюсь… Что ты вцепился мне в руку?!

— Дорогой Удо, мы так давно не виделись, и я просто слегка расчувствовался. Не пристало отворачиваться от старых друзей только потому, что встретил более достойных и преданных… Хорошо, если тебе так хочется забыть старую дружбу, тогда конечно.. Но когда я женюсь, в моем сердце всегда останется место для…

— Хочу, чтобы ты понял раз и навсегда, — злобно прошипел Удо, — я вовсе не женюсь. Нет, оставь в покое мою руку — мы можем говорить и так.

— Прости, Удо, — сказал Лионель очень мягко, — кажется, произошла ошибка. Но согласись, мы застали тебя при весьма компрометирующих обстоятельствах.

— Ничего компрометирующего в них не было, — с негодованием возразил Удо. — Я просто рассказывал ей о драконе, которого убил в прошлом году.

— Вот я и говорю… Кто же станет слушать столь безнадежную историю, кроме женщины, на которой собираются жениться?

— Еще раз повторяю: у меня и в мыслях нет на ней жениться.

— Что ж, ты волен поступать, как считаешь нужным. Но ты жестоко скомпрометировал ее этой своей историей. Бедная невинная девушка! Ладно, забудем об этом. А теперь скажи мне, как тебе понравилось в Евралии?

— Я сегодня же возвращаюсь в Арабию.

— Возможно, ты прав. Надеюсь, с тобой ничего не случится по пути…

Удо, который уже собирался войти во дворец, шагнул назад и настороженно взглянул на Лионеля.

— Что ты имеешь в виду?

— Ну,