Объявленное «единство стратегической линии вермахта» в истинном и правильном значении этих слов существовало, таким образом, как и прежде, лишь на бумаге. В период подготовки к высадке в Англии вся штабная работа на высшем уровне велась несогласованно и не имела единого направления; так что теперь начало всплывать множество самых разных точек зрения.

Ряд высказываний Гитлера примерно того времени о роли ОКВ дают представление о том, насколько двусмысленно было само по себе название этого органа (все равно, как его рассматривать – с Гитлером или без него), и одновременно о том, как Гитлер рассматривал и использовал свое положение военного руководителя. Поводом для этих высказываний послужила проблема оснащения и использования военно-морской авиации, вызвавшая множество споров между флотом и люфтваффе. Хотя оперативный штаб изучил и представил все за и против, Гитлер не принял твердого решения; вместо этого он разразился длинной речью, выдержки из которой приводятся ниже:

«Такие расхождения во взглядах, какие существуют между отдельными видами вооруженных сил, еще раз доказывают необходимость сильного ОКВ. Если бы не было высшей координирующей инстанции, отвечающей за принятие решений, то, например, в данном случае была бы опасность, что исследования по использованию торпед с самолета не продолжались, а может, даже остановились совсем. С точки зрения войны в целом абсолютно несущественно, кто применяет торпеды – флот или авиация; важно то, что торпеды должны применяться тем видом вооруженных сил, который может воспользоваться ими с наибольшей выгодой.

Другой вывод из подобных споров заключается в том, что верховная ставка должна держать все дела под строгим контролем, дабы гарантировать, что возможности всех трех видов вооруженных сил используются наилучшим образом. Заниматься этим – дело ОКВ. Сегодня это тем более так, поскольку авторитет фюрера означает, что в конечном счете всегда можно прийти к какому-то решению.

С учетом будущих задач желательно, чтобы авторитет ОКВ возрастал. Когда-нибудь место фюрера займет, возможно, человек, который окажется самым что ни на есть лучшим политиком, но у него не будет таких военных знаний и способностей. Ему понадобится очень сильное ОКВ, иначе возникнет большая опасность, что силы армии, флота и авиации будут растрачиваться на многих направлениях, вместо того чтобы сосредоточиться на одной-единственной цели. В таком случае вермахт никогда не сможет показать всю свою силу, и это будет ситуация, за которую никто не захочет нести ответственность во время войны, когда на карту поставлено существование рейха».

До декабря 1940 года у меня и у других офицеров отдела «Л» точно так же, как у Йодля, было мало работы, связанной с подготовкой кампании на востоке, фактически гораздо меньше, чем в предыдущие крупные кампании. Во всяком случае, мы в отделе «Л» по-прежнему делали все, что в наших силах, чтобы содействовать осуществлению тех планов, которые, как нам казалось, могли бы удержать основные силы вермахта на западе. Директива ОКВ № 18 была уже разослана; первые ее наброски были подготовлены в июле и августе 1940 года, а когда 12 ноября она наконец вышла, оказалось, что наши планы в какой-то степени приблизились к желанной цели. На первом месте был план нападения на Гибралтар, которому Гитлер опять стал придавать большое значение, как только отменили высадку в Англии, несмотря на ничего не обещающую его встречу с генералом Франко 23 октября. Сначала было намерение разбомбить базу с воздуха и таким образом заставить британский флот уйти; но теперь отдел «Л» предложил поставить целью операции захват Гибралтара с суши. В дневниковой записи Йодля от 1 ноября 1940 года есть интересный штрих по поводу единства в управлении вермахтом: «Начальник отдела «Л» докладывает, что люфтваффе не хочет, чтобы его привлекали к разведке над Гибралтаром, и Геринг собирается говорить на эту тему с Гитлером»[114].

Одновременно отдел «Л» продолжал следовать, хотя и менее энергично, второму плану, предполагавшему переброску одного воздушного и одного танкового корпуса для поддержки нерешительного наступления итальянцев на Суэцкий канал. Нам казалось, что такой удар в двух направлениях по основным британским базам позволит «уничтожить британские позиции на Средиземном море» и тем самым повернуть ход войны в другом направлении. Гитлер на время согласился, но впоследствии отказал итальянцам в какой-либо дальнейшей поддержке. В качестве основной причины он назвал нежелание Италии принимать какую-либо помощь для ее нападения на Грецию. На его позицию, несомненно, повлияло и то, что Муссолини со своим Верховным главнокомандующим постоянно отвергали германскую помощь – не заставлять же их после этого. Гитлер, видимо, не сожалел, что пришлось расстаться с идеей об экспедиции в Северную Африку, ибо мыслил совершенно в ином направлении, нежели сторонники этого плана, и не хотел нанести вред своим планам относительно России, откомандировав часть сил в какое-то другое место. По той же самой причине он поставил условие, что удар по Гибралтару должен быть нанесен не позднее начала февраля.

В этот период «естественным союзником» отдела «Л» оказалось ОКМ; оно к тому времени изучило гитлеровские планы нападения на Советский Союз и сочло их как ненужными, так и губительными. Представитель кригсмарине в отделе «Л» начал действовать спокойно, но решительно, стараясь закрепить такую общность взглядов, и в результате было подготовлено третье предложение, нацеленное на то, чтобы отвлечь внимание от востока; его представили в виде «объединенной германско-итальянской военно-морской стратегии в мировом масштабе». С этой идеей Гитлер тоже поначалу согласился, но в конечном итоге это ни к чему не привело, потому что он не готов был согласиться с ее первым необходимым предварительным условием: Средиземное море должно быть очищено от противника.

Меня впечатлили возможности этих разработок, и 1 ноября 1940 года во время обсуждения «Целей для ведения войны в зимний период» я попытался еще раз подступиться к Йодлю, заявив, что эти планы «сами по себе неадекватны». Если мы не направим германские войска в Ливию, то итальянское наступление в Египте едва ли приведет к каким-либо убедительным результатам; посему Средиземное море не будет очищено от противника. Итальянский флот окажется там взаперти, и тогда не может быть и речи о его использовании в Атлантике для совместных действий с крупными германскими военно-морскими силами. Не знаю, убедил я Йодля или нет, во всяком случае, он настаивал на том, что мы должны добиться необходимого превосходства в районе Средиземного моря в результате захвата Гибралтара и отправки на Сицилию немецких военно-воздушных частей, о чем тем временем было принято решение[115]. Вот и все, что вошло в директиву № 18.