Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Вот!
Торжественно вручила Снежанка дедов инструмент. Она не без усилий, но забрала его у братца. Старичок, довольный и цветущий брынькнул по струнам и спросил.
– Так что, Лю-ли-ля или вашу любимую про трёх дураков?
– НЕТ!!!
В один голос завопили дети, уже начав обижаться, что их детский труд использовали так коварно.
– Мавелс!
Повысила голос его дорогая жена Има. Старик вздохнул и, заиграв привычные аккорды, затянул песню:
Самый смелый из людей, наш спаситель и злодей,
Сильный, ловкий Сторг с Немёртвой головой.
Судьба была жестока, он умер раньше срока,
Спас всех, на плаху шею положил, и сам её перерубил.
Великий и могучий, проклятый при случае,
Сомнения не зная, косил врагов клинком,
И в схватках побеждая, прощение обрёл.
Глаза налиты кровью, а сердце пышет ненавистью,
Он воплощение гнева, боли, герой своей печальной роли.
Акт первый – варвар на арене, его враги в кровавой смене,
Смерть ловит души, будто жирных голубей.
Толпа кричит ему: «Убей! Убей!»
И Сторг с Немёртвой головой бежит из рабства, но он пока что не герой!
Побег, агония убийства, так были стёрты города и годы.
Затем проклятие и мучение, скитанья в поисках спасенья,
Встреча со мной, королевства падение и его освобождение.
Это история о Сторге, но и про смирение…
Меч Рассекающий ветер
Мотылек за стеклом, ищет путь к фонарю,
Осень срывает рыжие листья, танец огня и ветра.
Напрасно желание упорхнуть от света бумажного фонаря.
Мотылек за стеклом, ищет путь к фонарю
Го Кай не слышал гомона многотысячной толпы, доносившегося с высоких трибун, не ощущал спёртого воздуха в подвале арены, вони пота и испражнений. Окружающее пространство – ржавые прутья камеры, мрачный, плохо освещённый подвал с заключенными, арена и невыносимо жаркий, чужой мир исчезли, растворились во времени, став лишь кратким мигом, длящимся сколь угодно долго.
Молодой мастер меча, стоя на коленях посреди камеры медитировал. Из вещей при нём остались только синие шелковые штаны и сандалии. Меч, шест – бо, соломенную шляпу – нон и рубашку у него отобрали, пока мастер был без сознания.
Кай, не понимая, как оказался здесь восстанавливал прошлое по крупицам, ища ответы в глубине своего сознания, рассматривая осколки прошлого. За его поведением наблюдали другие невольники, кто-то уже предвкушали его быструю смерть. Чудовищно хрупкий, тонкий человек с чуть желтоватой кожей, миндалевидными карими глазами казался лёгкой добычей. Большая часть волос на голове новенького сбрита наголо, лишь на темечке оставалась длинная прядь, заплетённая в тонкую косичку. Хрупкий новичок-смертник вот уже несколько часов абсолютно неподвижно стоял на коленях посреди своей камеры…
Гул и гомон людей внезапно стих и стал отчетливо слышен истеричный крик, который длился несколько мгновений, а затем резко оборвался, и снова сменился шумом ликующей толпы.
Спустя пару минут заскрипели двери подвала. В сопровождении шести вооруженных людей вниз ввели безоружного воина. На его груди зияла свежая колотая рана, лицо и руки перепачканы кровью. Мужчину провели мимо Го Кая куда-то на нижние этажи. Спустя время стражники молча покинули подвал.
Несомненно, все в этом странном месте были воинами, это Го понял буквально с первого взгляда. И собрали их здесь не для дружеских посиделок. Стражники приходили и забирали двоих или большее количество пленников, из которых возвращались не многие. О том, что творилось там наверху выжившие предпочитали хранить молчание, но их раны были красноречивее любых слов. Кай знал, наверху придётся сражаться, бороться за жизнь и убивать.
Много часов спустя, когда уже стихли крики толпы, двери подвала снова открылись, и сверху раздался голос:
– Туши!
Неспешно шаркая тапочками о каменные ступени с самого низа стал подниматься стражник, гася за собой большую часть фонарей. Ещё более плотный мрак окутал подвал. Стражник проследовал мимо камеры Кая и покинул темницу, а заключённые стали укладываться на свои койки. «Видимо, наступила здешняя ночь», – решил мастер меча и последовал примеру прочих пленников. Ему непременно стоило выспаться, кто знает, что ждет завтра.
Ещё вчера он засыпал в родных горах Куньлунь, будучи свободным человеком, ищущим свой путь, а сегодня уже в совершенно другом мире, будучи заключённым или рабом, желающим лишь сохранить жизнь.
Минула местная ночь и наверху снова заскрипела дверь. В темницу вереницей вошли люди, что кормили заключённых. Мастеру передали сытную мясную похлёбку, свежий, ещё теплый хлеб, фрукты и сильно разбавленное вино, почти воду. Го Кай попросил простой, чистой воды и получил другой кувшин. Вино у него забрали.
– Спасибо тебе, добрый незнакомец.
Человек, закутанный в широкую, песчаного цвета хламиду, кивнул и удалился на нижний этаж. В его больших корзинах было полно еды, и ещё предстояло многих накормить. Мимо проходили всё новые и новые люди в песчаных хламидах, и каждый тянул свою пару корзин. Некоторые могли быть наполнены свежим мясом или даже человеческими конечностями, хотя мимо проносили и другие, ещё более странные вещи – червей, странные белые камни похожие на большие куски соли. Го Каю оставалось лишь гадать, кого кормят там внизу. И неужели для кого-то это всё может быть пищей?!
На одном этаже с камерой Кая располагались еще трое заключенных, каждый в своей персональной камере. У них всех общая конструкция, но одна камера всё же отличалась. Её прутья, окна и двери были покрыты яркой зеленой краской. Если долго смотреть на частые металлические стержни начинало казаться, будто они движутся или, нагреваясь, колышется воздух около них. Эта странная особенность не покидала голову мастера.
Го кушал и пока просто подмечал всё необычное вокруг. Куда ведёт винтовая лестница, проходящая по внешнему краю бездонного подземелья-колодца, мастер не видел. Проблемы стоило решать поступательно, выбраться отсюда будет однозначно непросто. Если они сумели закрыть тут мастера Кая, значит, как минимум их не стоит недооценивать.
Из осколков воспоминаний, что удалось восстановить в памяти Кай понял, что угодил в ловушку. Встреченное им свечение оказалось некой дверью, ведущей сюда. Куда именно «сюда» оставалось загадкой. И тут мастера уже поджидали местные стражи. Ослепленного и потерянного Кая тут же связали и опоили чем-то отвратительным на вкус, а после, он очнулся уже здесь в камере.
Разносчики еды давно ушли, когда сверху снова послышались тысячи и тысячи голосов, все они требовали начала неких игр. Видимо игрой называли битву между заключёнными и, судя по всему, победителю в награду доставалась его жизнь на какое-то время, а проигравшему –
