— Здесь не только платье, — заметил Томас с улыбкой.

— Мне пришлось купить и то, что носят под платьем. — Антония покачала головой. — Да, много вещей. Женшины-гринго одеваются не так, чтобы им было удобно. Странно, как это у них появляются дети! Мужчина слишком устанет, пока освободит свою женщину от всего этого.

Она и молодые люди засмеялись, а покрасневшая Патриция только усмехнулась.

Ройал и Коул встретили их у входа в гостиницу.

— Делали покупки? — спросил Ройал.

— Да, — ответила Антония. — Разве не для этого нужны деньги?

— И что же ты купила?

— Это не твое дело.

— Всякие пустяки? — предположил Ройал.

— Не пустяки, а красивые дамские вещи.

— Антония! — Ройал ввел ее в отель. — Похоже, Патриция снабдила тебя всеми принадлежностями дамского одеяния.

— Боишься, что тебе придется повозиться, раздевая ее? — пошутил Коул.

— Да, черт возьми. Даже не представлял, как это хлопотно, пока не встретил леди, которая не носит ничего такого.

— А она леди?

— Да. И тебе придется изменить тон, — твердо ответил Ройал.

— Придется, ничего не поделаешь. — Коул пожал плечами. — Правда, Антония многому научилась у Хуана, но тот не желал, чтобы она вела такую же жизнь, как он. Черт возьми, даже Хэнк притих, когда я сказал ему, что Рамирес убит. Конечно, он был бандитом, однако имел чувство чести. Никогда не обижал невиновных, не мучил людей, как Мендес, и не стрелял только ради того, чтобы убить. Хуан нападал на богатых и на тех, кто был способен сражаться. Никогда не забирал людей, чтобы потом продавать их.

— Ты хочешь сказать, что Антония и близнецы взяли у него только хорошее и отвергли все дурное?

— Да. Хуан и Мануэль надеялись, что так и произойдет.

— Напрасно ты думаешь, будто я не считаю ее леди.

— А ты считаешь? Ройал пожал плечами:

— Не ее вина в том, что она такая.

— Как же ты намерен поступить с ней?

— Сначала верну ее в мою постель. Что же касается дальнейшего, время покажет.

Антония заметила, что Патриция не очень-то спешит вернуться в свою комнату и что она немного нервничает. Налив в два бокала вина, Антония подала один Патриции и расположилась в кресле. Понимая, что Патриция хочет поговорить с ней, она спросила:

— Ну что, чйка?

— Расскажи мне, что бывает между мужчиной и женщиной…

Антония улыбнулась:

— А ты ничего не знаешь об этом?

— Очень мало. Матери обычно говорят дочерям об этом, когда те собираются замуж. Но моя мама умерла, когда я была совсем маленькой.

— Но у тебя есть братья.

— Они мне ничего не скажут. У нас совсем не такие отношения, как у тебя с близнецами. Мне неловко спрашивать братьев.

— Ты когда-нибудь видела голого мужчину? Заметив, что шокировала Патрицию, Антония рассказала, что ждет девушку в первую брачную ночь.

— А это больно?

— Сначала немного больно, но Оро, конечно, умерит свой пыл, поэтому тебе не стоит беспокоиться.

— Он, наверное, очень опытен.

— Оро — мужчина.

— Но если у него было так много женщин, разве он будет счастлив с одной? Да еще такой неопытной?

— Ты научишься. Он выучит тебя.

— Не знаю, Антония. Я всегда была далека от всего этого, а теперь должна почти голой заниматься такими вещами. Мне всегда говорили, что я ничего не должна знать об этом.

— Тебе понравится быть нагой с Оро. У него прекрасное сильное тело. И очень красивое.

— Антония, ты не понимаешь…

— Понимаю. Ты просто боишься. Это для тебя нечто совсем новое. Но ты любишь Оро, а он любит тебя, и вы разделите пламя страсти. Это будет великолепно.

— А если мне вдруг не понравится это?

— Тебе нравится целовать его, приятно, когда он обнимает и целует тебя? Ты хочешь удержать его, когда он уходит? — Патриция, покраснев, кивнула. — Значит, понравится и это. Близость восхитительна, чика. Предвкушение того пламени, которое поглотит вас обоих, и временное успокоение, которое наступает потом, когда ты остаешься вместе с ним, вспоминая и снова переживая случившееся, — это прекрасно.

— И все это было у тебя с Ройалом?

— Иначе я не стала бы его любовницей.

— Значит, вы поженитесь?

— Не думаю.

— Как же ты делишь с ним ложе, если знаешь, что он не намерен… э… сделать тебя достойной женщиной?

— Потому что я предпочитаю остаться недостойной женщиной, чем нелюбимой и полной сожалений. — Антония улыбнулась, заметив смущение Патриции. — Я знаю больше, чем ты, чика. Я испытала огонь страсти, понимаю, что это значит. Иногда такое приходит раз в жизни, если вообще приходит. И я сказала себе: «Стоит ли беречь свою девственность?» И решила — нет, не стоит.

— Но ведь мужчины обычно женятся на девственницах.

— Если я встречу мужчину, за которого захочу выйти замуж, и если он захочет жениться на мне, то поймет, почему я так сделала.

— А ты любишь Ройала? — спросила Патриция, внимательно посмотрев на Антонию.

— Не все ли равно? Когда мы завершим дело, я уйду.

Антония поспешила переменить тему разговора. Это было не так уж трудно, поскольку влюбленная Патриция жила ожиданием свадьбы.

Антония почувствовала облегчение, когда Патриция ушла переодеться к обеду. К счастью, их разговор закончился прежде, чем ей пришлось бы раскрыть свои намерения.

Когда служанки наполнили ванну, Антония с наслаждением погрузилась в горячую воду. Она с удовлетворением размышляла о том, что они перегнали скот почти без потерь, а деньги, заработанные Ройалом, позволят ему противостоять козням тех, кто хотел его разорить. У них появился повод отпраздновать это событие, и Антония хотела принять участие в празднике.

Казалось, все смирились с тем, что она — любовница Ройала. Никто не осуждал ее за это. Те, кто подозревал, что Антония рассчитывает на большее, держали свое мнение при себе. Это устраивало девушку. Она понимала, что, как только захочет изменить что-то, тут же вмешаются добропорядочные люди и заставят их сделать все по своим правилам. Но Антония знала, что это принесет ей одни страдания.

Решив стать любовницей Ройала Бенкрофта, она догадывалась, что ее ждет. Ведь Антония не из тех, на ком Ройал мог бы жениться. Люди смирились с тем, что она любовница Ройала, считая, что такая женщина годится только для постели. Антония укоряла себя лишь в том, что теперь подвергает риску нечто большее, чем страсть. «Но никто не смеет вмешиваться в наши отношения», — твердо сказала себе Антония, вытираясь после ванны.