– Он что, полностью парализован? Простите. Я не знала. И как давно с вами… это…

– Больше года, моя хорошая. Но ничего, мы идем на поправку, сама видишь, Русланчик научился моргать. Раньше просто лежал с открытыми глазами, приходилось закапывать капли.

Девушка вспомнила слова старушки о том, что Лина прожила с ним таким целый год. Рамуте стало не по себе. Она, наверное, и дня не продержалась бы, случись подобное с ее мужем.

– А как Арт? Как он сумел записать все это? – она показала папку с листами.

– Терпеливо. Артур хороший парень. Сидел, беседовал. Задавал вопросы.

Рамуте вновь восхитилась профессионализму Арта. Кто бы еще смог провернуть такое ради качественного репортажа. Нет, Арт не может быть убийцей. Невозможно.

– Я пойду выключу духовку, а то погорят печенья.

Старушка вышла, оставив растерянную Рамуте наедине с моргающим мужчиной.

Нет, я не справлюсь. Я не Арт. Я не смогу.

– Присаживайтесь, – произнес Руслан.

Рамуте взвизгнула от неожиданности.

– Тише. Не кричите.

– Ты… Вы… Ты говоришь?

– Да, только прошу, давайте тише. Нельзя, чтобы она узнала. А то эта «пресвятая» заставит меня вслух читать молитвы. А я, сами видите, удрать не смогу.

Рамуте ухмыльнулась. «Может, Арт и не такой уж крутой?»

– Хорошо. – Она перешла на шепот. – Вы уже слышали, зачем я здесь. Не против, если я закончу статью вместо Арта?

– Не против. Только приходите в другое время. Лучше днем, когда «пресвятая» Антонина уйдет в магазин. Все, тише, возвращается.

– Хорошо. – Рамуте заговорщицки подмигнула. – Можно последний короткий вопрос?

– Валяй.

– Где сейчас ваши жена и сын?

Она собиралась тайком от Руслана съездить расспросить Лину. Взять и у нее интервью.

– Мертвы.

– Как?

– Умерли.

Рамуте не поняла, он имеет в виду, что их буквально нет в живых или что они умерли для него.

– Русланчик, смотри, чего я напекла. – Старушка принесла и поставила тарелку с выпечкой. – Ему такое нельзя, – пояснила она. – Но доктор сказал, что нужно приносить в комнату разные запахи, чтобы нос скорее заработал, как надо.

– А чем вы его кормите?

– Так а чем накормишь? Пюре, вон, через трубочку и капельница, если не может или отказывается.

– Ясно. Ну, мне пора.

– Уже?

– Да. Но, если вы не против, можно я еще приду? Мне бы очень хотелось, чтобы люди узнали историю Руслана. У нее есть душа.

– Мой хороший, ты не против, если деточка опять придет?

Руслан моргнул один раз, Рамуте улыбнулась, а старушка достала из тумбочки пакет, обертку от упаковки.

– Приходи, деточка. Сколько надо, столько и приходи. Ему хоть какое разнообразие. А то все развлечения – молитвы да приемник.

– Ладно. Тогда до встречи.

– Стой. На вот. – Старушка протянула упаковку. – Будешь идти, если сможешь, купи памперсы. В любой аптеке. Размер здесь написан.

– Хорошо, конечно, никаких проблем.

– Бери только такие. Других марок не надо. Если не будет, лучше никакие не бери. От других у него преет там. – Старушка нахмурилась.

– Будет сделано. До свидания, Антонина Васильевна. До свидания, Руслан.

Мужчина моргнул один раз, и Рамуте ушла.

– Федор, здравствуй.

– Привет! – Он дернулся, вскочил из-за стола, чуть не опрокинул его набок.

– Можно?

– Проходи, Рами, конечно.

– А ты что это? Рылся в столе Роберта или примерял на себя место начальника?

– Пф. Зачем мне это? – Он покраснел.

– Ну не знаю. Хочешь, например, поскорее стать полковником.

– Нет. Это не так. Совершенно, абсолютно не так.

– Врешь.

– Нет.

– Почему тогда у тебя лицо ярче флага Советской армии?

– Короче, Рами, ты зачем пришла?

– К Роберту.

– Его нет.

– А где он?

– Не знаю. Не появлялся.

– Уже почти полдень. Странно.

Федор задвинул стул и закрыл сейф.

– Он вчера разговаривал с Москвой. Кажется, папа ему пообещал повышение после этого дела. Так он, видимо, заранее начал отмечать. Основательно начал. Думаю, сегодня его не жди.

– Понятно.

– Невелика беда, – буркнул Федор себе под нос и подтянул штаны.

– А как продвигается расследование?

– Не могу сказать.

– Почему? Я же с вами в команде. Забыл?

Он подошел вплотную к Рамуте и наклонил голову.

– Мне неизвестно, что там произошло у вас с Робертом. – Он говорил с интонацией, намекающей на осведомленность о чрезмерной близости подполковника с Рамуте. – Но подполковник запретил с тобой что-либо обсуждать.

– И как это понимать?

– Не ко мне вопрос. И мне нет разницы. Главное, чтобы ваши разборки не мешали расследованию. Он сказал, что у тебя три дня информационной изоляции, пока ты не дашь ему ответ.

Федор усмехнулся, намекая на то, что догадывается, чего добивается Роберт и какого рода ответ ему нужен.

– Ты все неправильно понял.

– Угу.

Рамуте показала средний палец и вышла из кабинета. Набрала номер телефона Роберта. Не ответил.

– Ну, сволочь, берегись. Сплетни он разводит. Нужно было тогда разрешить Никите набить тебе морду. – Она выругалась и набрала номер телефона Никиты.

Ответила Екатерина:

– Да.

– Эм… Доброе утро. Катя, а можно Никиту услышать?

– Для тебя я Екатерина.

– Хорошо, премногоуважаемая Екатерина, дайте, пожалуйста, трубку Никите.

– Зачем он тебе?

– Что за глупый вопрос? Какая тебе разница? Просто заткнись, выдохни и передай ему трубку.

– Не надо мне хамить! – заявила Катя и прервала вызов.

Вот сучка! И с каких это пор она отвечает на звонки Никите?

Рамуте набрала номер еще раз.

– Не звони сюда. Мой Никита сейчас занят, и вообще он больше не хочет с тобой разговаривать.

– Что?

– Что слышала. Если у тебя на самом деле что-то важное – говори мне, я обязательно передам. – Катя подчеркнула слово «обязательно».