— Как думаешь, мог он болтаться где-нибудь поблизости в тот день, когда Катриона Брюс исчезла?

— А он вообще в каждой бочке затычка. Прыщ на ровном месте. В большом мире с таким раздутым самомнением ему не выжить.

Тейлор усмехнулся:

— Ну а тебе-то он чем насолил?

— Мы вместе учились в школе. Одно время были большими друзьями.

— А потом?

Перес уклонился от ответа:

— Наведаюсь-ка я к нему. Посмотрим, что ему известно о Кэтрин.

— А не лучше мне съездить?

— Тебе он ничего не расскажет.

Тейлор заметно сник. У него был вид заядлого курильщика, недавно завязавшего и теперь лишь вдыхающего сигаретный дым соседа. Должность старшего следователя Тейлору, конечно же, льстила, но он тосковал по оперативной работе — она одна давала возможность прочувствовать все нюансы дела.

— Поезжай. Когда вернешься, заходи. Расскажешь, как все прошло.

Перес кивнул, встал из-за стола и направился к выходу.

В свое время Перес думал, что Дункан спас ему жизнь. Так казалось, по крайней мере.

Ему тогда было тринадцать. Наступил сентябрь, а вместе с ним и новый учебный год. А это значит, что снова уроки, снова жизнь в общежитии, родители — только по телефону. В каникулы на Фэр-Айле Перес помогал отцу с овцами и на корабле и теперь как будто в тюрьму попал. Хуже всего было то, что его определили в один класс с теми же двумя пацанами с Фулы, которые портили ему жизнь весь прошлый год и за каникулы не успели забыть, как это весело. На неделе все было не так уж и плохо. В интернате ночевали и другие ученики, да и народу вокруг было больше. Учителя, опять же. А вот выходные превращались в сущий ад. Все ждали субботу и воскресенье с нетерпением, Джимми Перес эти дни ненавидел. Он ждал их с ужасом. Представлял, будто стоит за штурвалом суденышка, над которым вдруг нависает и со всей мощи обрушивается огромная волна. Неизбежная. Неотвратимая. С наступлением вечера пятницы он принимался отсчитывать часы до утра понедельника, вычисляя в уме, сколько уже вынес и сколько еще предстоит пережить.

Тогда-то Дункан Хантер и подошел к нему. Интересно, почему? Может, Дункан признал в Джимми своего, почуял, что они могут подружиться? Перес уже не помнил. Помнил только ветреный, солнечный день. Приливная вода достигла гавани, пенясь маленькими барашками. Они с Дунканом дурачились. Перес не помнил, кто именно рассказал анекдот, помнил только, как они хохотали. Дункан досмеялся до того, что оперся рукой о плечо Джимми — не упасть бы. Джимми, заливаясь смехом, запрокинул голову, и ему почудилось, что небо вращается — так быстро неслись облака. Отсмеявшись, но все еще испытывая легкое головокружение, он вдруг заметил неподалеку тех задир — они смотрели хмуро, с досадой. Теперь, когда у него появился друг, союзник, им предстояло искать себе другую жертву.

С тех пор и Перес стал ждать выходные с нетерпением. В пятницу вечером они с Дунканом садились на автобус, шедший в северную часть Мейнленда, и, сойдя на остановке, спускались по длинной подъездной аллее к замку. В первый раз Перес весь дом так и не осмотрел — до того он был большой.

— Ты в каком крыле живешь? — спросил он Дункана.

Тот не сразу понял:

— В комнатах с видом на побережье слишком сыро, мы редко их отпираем. Ну а прислуги у нас нет. Что, не веришь? Правда-правда! Так что на самом верху никто не живет.

В те времена, на пике нефтяной лихорадки, отца Дункана с головой захватили открывшиеся перед ним возможности, так что на дом его уже не хватало. Или не хотел тратиться. И замок оставался все таким же мрачным и неуютным. Генератор частенько выходил из строя — свет в доме гас. Тогда они ели за длинным столом при свечах. Перес впервые напился именно в Хо, и там же впервые прикоснулся к девичьей груди. Родители Дункана как раз уехали в Абердин. Перес с Дунканом оказались предоставлены сами себе и, чтобы отметить это дело, решили закатить вечеринку, первую вечеринку Дункана. Лето было в разгаре, темнело поздно. Перес познакомился с девушкой по имени Элис, она приехала на острова на каникулы. И он позвал ее на пляж. Краешек солнца еще выглядывал над горизонтом; они смотрели на него, сидя на песке и прислонившись спиной к беленой стене, окружавшей дом. Рука Переса скользнула девушке под блузку. Он ласкал ее грудь, но в конце концов она со смехом его оттолкнула.

Однажды он спросил Дункана:

— Слушай, а твои не против, что я торчу у тебя каждые выходные?

Дункан даже удивился:

— С чего это? Они же знают, что я так хочу.

Наверное, тогда Перес впервые и ощутил пропасть, разделявшую их. Любые желания Дункана выполнялись — это было в порядке вещей. И пропасть эта увеличилась после того, как Дункан несколько дней прогостил на Фэр-Айле. Вел он себя как будто безупречно. С его родителями обаятельный Дункан был сама вежливость. В зале устроили танцы, и он кружил немолодых дам до упаду, а те хихикали, в шутку называли его негодником и говорили, чтобы он приезжал еще. Но иногда Перес замечал, что Дункану скучно, что он позволяет себе высокомерные замечания. Когда Дункан уезжал в аэропорт, все семейство, в том числе и Джимми, провожало его с облегчением.

А что же теперь? Теперь их дорожки разошлись. Ему противна была фальшь дружеских объятий при встрече, надоели воспоминания о детских шалостях — ни о чем другом Дункан говорить не мог, потому как только прошлое их двоих и связывало. Но была для неприязни и другая причина, куда как более весомая, — шантаж. Впрочем, об этом речь никогда не заходила.

Стуча во входную дверь, Перес не слишком-то надеялся застать хозяина дома: в последнее время Дункан все больше бывал в Эдинбурге. Может, Селия к нему и вернется. Многие возвращались — Дункан умел найти подход к женщинам. Перес ожидал, что она и откроет дверь. Селия всегда ему нравилась, он надеялся, что она расскажет о Кэтрин Росс, о том, что девушка делала на вечеринке Дункана. И тогда не придется корчить из себя старинного приятеля, чтобы выудить ценную информацию.

Потом Перес решил, что дома вообще никого нет и придется уйти ни с чем. Плотно затянувшие небо тучи, казалось, вобрали в себя запахи морской соли и гниющих на берегу водорослей. Дождь усилился, и Перес, пока барабанил в дверь, вымок до нитки. Водосточная труба извергала настоящий водопад.

Вдруг к шуму дождя прибавился другой звук — скрежетание ключа в замке. В дверном проеме появился Дункан в тапочках на босу ногу. Памятник похмелью. Небритый, изо рта несет, моргает от света.

— Ну и ну. Тебе чего?

Перес обрадовался: наконец-то обойдется без дежурных объятий двух закадычных друзей и воспоминаний о добром школьном прошлом.

— Я по делу, — спокойно сказал он. — Как инспектор полиции. Можно пройти?

Дункан молча развернулся и прошаркал в кухню. У плиты все так же стояло плетеное кресло с высокой спинкой-капюшоном — от сквозняков; Дункан повалился в него. Перес догадался: наверняка хлестал виски — в ногах у Дункана стояла пустая бутылка, — да так в кресле и отрубился. Налив в чайник воды, Перес поставил его на конфорку.