Он толкнул дверь в противоположной стене. За ней находилась квартира Волхутера. В спальне стоял открытый, как дверь, книжный стеллаж. Он был прикреплен к стене на петлях. За стеллажом находился вмонтированный в стену металлический сейф, в котором хранилось оружие. Стальная дверца сейфа была открыта. Бранка остановился.

— Вы только посмотрите, — сказал он.

Сейф был высотой два метра и шириной полметра. Сверху была горизонтальная полочка. Под ней хватило бы места для шести длинноствольных ружей. Но там находилось только два. Судя по следам пыли и смазки, еще четыре совсем недавно кто-то вынул. На верхней полке лежали документы и несколько стопок банкнот — примерно три тысячи рандов, пачка долларов, пачка евро — по моим прикидкам, в каждой пачке было около тысячи. На уровне полки с документами я заметил полосу цвета ржавчины. Она напоминала запекшуюся кровь, оставленную здесь случайно.

— Кровь, — сказал Бранка.

Эмма подошла поближе, чтобы все рассмотреть. Она ничего не говорила вслух.

— Сейфов вообще-то два. Все знают о сейфе в кладовой, где мы держим другие ружья. Но об этом было известно только мне и Франку. Если бы он обнаружил что-то, представляющее для вас интерес, он обязательно положил бы находку в этот сейф. Вот почему я сегодня утром заглянул сюда, сразу после вашего звонка. Тогда-то я и увидел…

— Вы думаете… — Эмма осеклась, расстроенная многочисленными вариантами возможной находки.

— Сообщение Франка еще у вас?

Она кивнула и вынула из сумочки телефон. Нажала нужные кнопки и протянула трубку ему. Мы услышали голос мертвого:

«Эмма, это Франк Волхутер. По-моему, вы были правы. Я кое-что нашел. Перезвоните мне, пожалуйста, как только получите это сообщение».

Бранка вернул ей телефон с помертвевшим лицом.

— Позавчера, после того как вы уехали, Франк отпер домик Коби. Он возился там всю вторую половину дня. Я зашел к нему попрощаться перед тем, как отвез мою подружку в Граскоп. Тогда я видел его последний раз.

Эмма не отрываясь смотрела на кровавую полосу.

— В ту ночь… Здесь кто-нибудь еще оставался?

Бранка покачал головой:

— Постоянно здесь жили только Франк, Коби и я. Рабочие живут на склоне холма, а добровольцы — в двух километрах отсюда, в общежитии. Я вернулся после полуночи; все было тихо. Я решил, что Франк спит, он всегда рано ложился и рано вставал. На следующее утро Могобойя обнаружил его в вольере Симбы.

Бранка достал носовой платок и, обернув им руку, осторожно захлопнул дверцу сейфа.

— Приведу сюда Патуди… — Он дернулся в направлении к двери. — Я еще не был в домике Коби. Хотите пойти туда со мной?

— Да, если можно.

Он захватил в кабинете Волхутера связку ключей, и мы вместе перешли в маленький домик, полускрытый в рощице мопани у забора. Бранка показал на разбитое окно:

— Вот как они пытались вломиться сюда на той неделе!

— Кто? — спросила Эмма.

— Кто знает? Мы считаем, это были люди Патуди. Ночью решеток на окнах не видно. Франк услышал звон разбитого стекла и включил свет.

Бранка отпер дверь — сначала обычный замок, потом американский автоматический. Интересно, подумал я, все ли они так же заботились о своей безопасности. В домике было темно, занавески задернуты. Бранка включил свет. Для описания жилища Коби лучше всего подошло бы слово «спартанское». Узкая односпальная кровать у стены, некрашеный сосновый комод, два старых кресла и высокий встроенный буфет из выцветшего белого меламина. Стены голые, на полу — старый плетеный ковер с африканским узором. Две двери. Одна ведет в кухню, где находились квадратный темный деревянный стол и три деревянных стула, древняя электрическая плита и книжная полка. Другая дверь вела в ванную. Для холостяцкого жилища все довольно чисто и аккуратно. На спинке кресла висели джинсы. Эмма, озираясь, машинально потерла материю между пальцами. Бранка подошел к кровати, на которой что-то лежало — скорее всего, книга.

Он поднял ее и открыл.

— Фотографии, — сказал он.

Эмма подошла к нему. Бранка держал в руках маленький фотоальбом, в который помещались снимки стандартного размера, десять на пятнадцать.

— Это Мелани Постхумус, — сказала Эмма. — А вот и снимки самого Коби.

— Кто такая Мелани? Его подружка?

— Да.

— Два, три, четыре фото. Должно быть, он очень ее любил.

— А это Стеф Моллер, — сказала Эмма.

Бранка перевернул страницу.

— А это Франк. И я. А вот была одна девушка, доброволец из Швеции. Коби ей очень нравился. Мы думали…

— Что?

— Наверное, вы и сами догадываетесь…

— О чем?

— В общем, однажды утром мы увидели, как она выходит из домика Коби. Но потом она уехала. Как уезжают все. — Бранка пожал плечами. — Вот и все.

— Погодите! — Эмма отняла у него альбом и открыла его. — Смотрите! — Она протянула альбом мне. — Не хватает двух фотографий. В самом начале.

Я взглянул. По обеим сторонам страницы были только прозрачные пластиковые конверты с белым фоном и очертаниями когда-то лежавших там фотографий размером с почтовую открытку.

— Эта комната… Здесь все выглядит точно так, как после Франка? — спросила Эмма.

— Должно быть, да. Кроме него, здесь никто не был, — ответил Бранка.

— А уборщики? — Эмма вышла в кухню.

— У нас с Франком была горничная, но мы неряхи. Коби все делал сам.

На кухне едва хватало места для одного человека. Мы с Бранка остались в дверях. Эмма осмотрела книжную полку.

— Значит, альбом на кровати оставил Франк?

— Наверное.

Она обернулась:

— Может быть, он сам вынул снимки — хотел показать их мне.

— Может быть.

— Вы проверили сейф? Ничего не пропало?

Конечно, подумал я, он заглядывал в сейф — как только вынул оттуда четыре ружья.

— Нет. Когда я увидел кровь, мне не захотелось портить возможную улику.

Он лгал. И ложь удавалась ему прекрасно.

— Можно нам посмотреть? Мы осторожно.

— Хорошо, — согласился он.

Они вышли. Я быстро осмотрел кухонную полку. На нижней полке лежали журналы: желтые корешки «Нэшнл джиогрэфик», подшивка «Африка джиогрэфик». Остальные книги были о животных, об охране природы и содержании заповедников. Они стояли тесно. Здесь не было места для фотоальбома.

В сейфе фотографий не оказалось. Там лежали правоустанавливающие документы, списки пожертвований, финансовые отчеты и наличные деньги.

— Для чего деньги? — спросила Эмма.