Однако пора было возвращаться — не сидеть же здесь всю ночь. Он прикрыл валявшейся на полу фанеркой разбитое окно, в которое надуло уже порядочно снега, и, как цивилизованный человек, вышел через балконную дверь и осторожно спустился по лестнице.

Отойдя от дома на приличное расстояние, Леня бросил взгляд на крышу, на которой он только что проделывал акробатические упражнения. На пухлой ровной подушке снега виднелись смутные вмятины. Но метель усиливалась, и неровности быстро сглаживались, так что к утру будет незаметно, что кто-то там побывал.

Когда он вернулся, обметенный снегом, похожий на Деда Мороза, еле шевеля замерзшими губами, бабка Чичипалиха недовольно проворчала:

— И где это тебя черти носят. Прямо будто ты так и родился с лыжами на ногах. Нет чтобы сидеть дома, в тепле. Я кому так дом натапливаю? Так нет, он по лесам шастает. Может, ты охотник? Тогда почему без ружья ходишь? — недоумевала бабка.

— Охотник, — охрипшим голосом подтвердил Леня. — Капканы ставлю.

— И-и, да где ж это твои калканы, чтой-то я их не видела.

— В лесу стоят, хожу, каждый день их проверяю.

— Ты бы хоть белку принес, я б тебе супчик сварила.

— Да они на медведя, бабка. А медведи в берлоге сидят.

— А чего тогда на них ставить? Дома сиди, в тепле, — резонно заметила Чичипалиха и пошла разогревать сладковатую подмороженную картошку.

В ночь перед субботой сыщик спал как убитый.

Утром, сквозь сладкую дрему, Леня слышал, как бабка жаловалась соседке:

— Цельный день по лесам шастает, дома его не вижу.

— Спортсмен, их дело молодое, — мудро отвечала соседка.

Свой пост на дереве сыщик занял к обеду. На его счастье, сегодня снова мело, как и сутки перед этим. На площадке перед домиком охраны, кроме грузовика и джипа, уже стояли две незнакомые иномарки. После обеда машины прибывали одна за одной. Леня внимательно наблюдал процесс заезда гостей. Шикарные тачки подъезжали к воротам, несколько раз сигналили, ворота автоматически открывались и пропускали гостей. Ни из машин, ни из сторожки около ворот никто не выходил.

«Как же они узнают, что это свои? — мучился в догадках Леня. — Может быть, не свои здесь просто не бывают?»

В пансионате чувствовалось значительное оживление. Двое мужчин, несмотря на метущую поземку, медленно прогуливались по дорожкам сада, о чем-то чинно беседуя. Баня была уже натоплена, в нее то и дело забегала пожилая женщина со стопочкой простыней на вытянутых руках — наверное, она была здесь кем-то вроде кастелянши. Самое веселье началось к вечеру, когда подъехало еще несколько автомобилей с припозднившимися гостями.

Большинство гостей в машинах были не одни — их сопровождали один или два телохранителя. Когда автомобиль ставился на площадке под навес и гостей встречал пожатием рук и лобызанием любезный хозяин в накинутой на плечи дубленке, телохранители, молодые ребята с квадратными челюстями и стрижкой ежиком, в почти одинаковых серых костюмах, проходили в одноэтажный флигель, где по вечерам собирались местные обитатели пансионата. Гости же, ведомые ласково журчащим и сладко улыбающимся хозяином, препровождались в большой дом.

Когда совсем стемнело и из ярко освещенных окон дома-дворца стала доноситься легкая музыка, начались банные увеселения. Леня, сидя на заснеженной ветке и ежась от ветра, пронизывающего до костей, наблюдал, как периодически распахивалась дверь бани, выпуская клубы белого пара, и гогочущие мужчины, разбрызгивая черную воду, бросались в темную яму бассейна. Снимать пока было нечего, да и с такого расстояния невозможно было различить лица, а только очертания молочно-белых тел и темную фигуру хозяина около лесенки, ведущей из воды, с готовностью накрывающего гостей простынями.

Когда банная оргия была в разгаре, послышался отдаленный гудок машины. Ворота долго не открывались, гудок повторялся снова и снова, пока из домика не выскочил один из местных охранников и не заспешил в сторожку. Ворота разъехались, длинная иномарка, как застоявшаяся лошадь, рванула по дороге мимо забора и остановилась только под навесом. Из нее вышел немолодой мужчина и, махнув шоферу рукой, направился в дом. На этот раз хозяин не встретил гостя, поскольку был занят в бане. Охранник или шофер по заведенному, очевидно, хорошо известному ему порядку направился во флигель.

Вечер продолжался по привычному сценарию. После бани гости отдыхали, а потом собрались на ужин в холле большого дома. Оттуда лился мягкий свет, мелькали огни. Бильярдная и игорная комнаты тоже были ярко освещены, в окнах двигались темные фигуры. Тени, напоминающие по очертаниям женские контуры в вечерних платьях, скользили между массивными прямоугольниками мужчин. Окна второго этажа были пока темны.

«Пора пробираться на место», — решил наблюдатель, но еще несколько минут не решался спуститься на землю, следя за домиком охраны.

Но его опасения были напрасны. По территории пансионата никто не ходил. Сообщение между служебным флигелем и большим домом осуществлялось по стеклянным переходам. Видно было, как туда и обратно сновала прислуга с подносами, уставленными посудой и едой.

Леня наконец решился и, спрыгнув, стал разминать застывшие ноги. Сегодня, несмотря на потерю бдительности, наглеть тоже не стоило — его фигура в лыжном костюме, в ватнике, с камерой, болтающейся на плече, с фотоаппаратом и биноклем на шее могла у кого угодно вызвать подозрения.

Через несколько минут сыщик уже карабкался вверх по лестнице пустого дома, радуясь в душе, что путь проложен заранее. По дороге на свой наблюдательный пост он все-таки не удержался, чтобы не прокрасться и не заглянуть в притягивающие его точно магнитом окна, за которыми пила, веселилась, играла в рулетку элитарная компания.

В зале танцевали, смеялись и пили коктейли несколько пар в вечерних туалетах. Девушки были одеты несколько свободнее, чем предусматривается этикетом вечернего приема. Может быть, вырезы платьев были чуть глубже, чем дозволяют приличия, может быть, их спины были слишком открыты — до самой ложбинки между ягодиц, но любой человек, мельком взглянувший на веселую компанию, сразу понял бы, какого сорта женщины в ней находятся.

Конечно, это были прекрасные женщины, но от их губ, накрашенных чуть ярче, чем это принято, от их лиц веяло духом утонченной развращенности. Они чуть фривольнее, чем допускается приличиями, кокетничали, закидывая обнаженные до плеч гибкие руки на толстые шеи финансовых воротил. А может, все это только казалось сыщику, наблюдавшему завистливым взглядом за чуждой ему компанией, в которой он никогда не станет своим.

В соседнем окне несколько пар играли в рулетку. Крупье был сам хозяин. Мужчины спокойно следили за скользящим по полю белым шариком и делали небольшие, судя по количеству жетонов, ставки. Женщины радостно взвизгивали, когда им выпадал выигрыш, и восторженно хлопали в ладоши. Тут же вертелись оба охранника, переодетые не то в официантов, не то в барменов. Они, скользя как безмолвные тени, уносили бокалы и наполняли для гостей новые.