Наступление II прусского корпуса. В то время, когда четыре австрийские и две саксонские бригады, с более нежели ста орудиями, как бы ожидали, когда наконец две прусские бригады овладеют их позицией, предоставляя им полную инициативу атак, в то время бригада Рингельсгейма, с одной батареей и полком саксонской кавалерии, расположившись за лоховским оврагом, должна была выдерживать одна атаки 3-й прусской дивизии.

Около 41/2 пополудни Вердер подошел к расположению австрийцев, расположив головную свою бригаду[44], головы батальонов на линии, каждый в две линии ротных колонн. 42-й полк и егеря должны были атаковать Лохов и пространство вправо; 2-й полк направлен левее шоссе, на Праховские высоты.

Шестая бригада[45] составила резерв.

Рингельсгейм оборонялся упорно. От него зависела участь пути отступления на Гичин других войск, и, несмотря на неравенство сил, он решился сделать все, лишь бы задержать пруссаков. Охваченный с левого фланга резервной прусской бригадой, он выдвинул против нее вторую свою линию, расположив ее фронтом к югу, под острым углом к первой своей линии. Внушенный отчаянным положением, этот боевой порядок, конечно, был лучшее, что можно было сделать при подобной обстановке; но долго в нем продержаться было нельзя. Рингельсгейм начал отступление шаг за шагом, нанося чувствительные потери пруссакам.

В то же время 2-й полк, посланный на Праховские высоты, успел утвердиться на них и вошел в связь с 18-м полком, атаковавшим Браду с фронта.

Положение австрийцев было затруднительно: пути отступления грозила опасность; свежих сил осталось мало; обещанный III корпус не прибывал, а между тем прусские колонны подвигалась все более и более. День уже склонялся к вечеру.

При таких обстоятельствах становилось все более и более сомнительным, чтобы можно было удержаться собственными силами; но на отступление еще не решались: с минуты на минуту мог придти обещанный III корпус.

В соображения Бенедека входило удержание гичинской позиции: в случае потери ее, предположенное движение четырех корпусов на Ломниц и Турнау станет затруднительнее. Это раздумье, тяжкое для ответственного лица, наконец получило разрешение: около 71/2 прибыл из главной квартиры майор граф Штернберг с уведомлением, что обещанного III корпуса не будет, что Клам и принц Саксонский должны отступать на Горниц и Милетин, избегая боя с превосходными силами, и что маневр трех корпусов не состоится, ибо они получили другое назначение.

В сумерки началось отступление. Для прикрытия его саксонская лейб-бригада, с нарезной батареей, получила приказание занять гору Магдалины, находящуюся за Цидлиною прямо в тылу у Дилец. Четыре саксонских и три австрийских батареи были выдвинуты на линию Кбельниц — Голин. На левом фланге Рингельсгейм пока сам держался у Вохавеца, который пылал.

Около 81/2 часов саксонцы заняли гору Магдалины и пропустили за себя свою первую бригаду, направленную по смидарской дороге, и бригаду Пире, отступившую к Милетину. От Брады, через выставленные батареи, должны были отступить на Гичин бригады, занимавшие гору. При этом бригада Абеля, охваченная 2-м прусским полком с тыла, потеряла много пленных. Бригада Лейнингена, как свежая, получила приказание занять Гичин с севера. Между тем стемнело: батареи не могли действовать; им приказано было тоже отступить. Все успокоилось. Пруссаки несколько приостановились, чтобы отдохнуть, дать собраться войскам и, может быть, тоже для того, чтобы дать австрийцам успокоиться в Гичине и затем напасть на них неожиданно. Эта остановка, как кажется, действительно показалась австрийцам за прекращение боя, и они не стали торопиться с отступлением: штаб засел в одном из домов Гичина сочинять письменные приказания для отступления.

Около 101/2 часов вечера саксонцы оставили гору Магдалины и отступили к Гичину, куда прибыли около 111/2 часов, намереваясь начать отступление за первой своей бригадой, на присоединение к дивизии Шимпфа. Но так как бригада Лейнингена еще не прибыла, то саксонцы получили приказание приостановиться и занять Гичин. И было время: бригада Лейнингена, как кажется, сбилась с дороги в темноте и бродила наудачу у северной части Гичина, как вдруг у выходов в город раздались выстрелы: то были пруссаки, которые, собравшись и отдохнув, двинулись на город с севера и запада. Первое вторжение было произведено 12-м полком[46] с северо-запада. Штаб, занятый, как уже сказано, писанием распоряжений для отступления, едва не попался в плен; по счастью для него, 14-й саксонский батальон смело ударил в штыки на голову 12-го полка и выбил его из города. Штаб поспешно перевели за Милетинскую заставу, для продолжения письменных занятий. Несколько времени спустя, 14-й, 54-й полки с запада, 12-й с северо-запада, 8-й и 48-й с севера вторглись в город, и на улицах закипел ночной бой. 33-й австрийский полк[47], притиснутый к пруду, в болото, потерял несколько сот пленных. В невообразимом беспорядке тянулось дело далеко за полночь: стреляли и в своих, и в чужих обе стороны; 18-й стрелковый батальон действовал в течение чуть не целого часа по полку № 34-й своей же бригады[48]; саксонцам опять досталось от австрийцев. Бой то замолкал, то опять загорался, смотря по тому, признавали ли за своих, или за чужих тех, кого против себя имели.

Последние австрийские войска отступили кому куда пришлось. Приказания были написаны, но, как и следовало ожидать, не попали по назначению. Отчасти выбитые, отчасти вышедшие к юго-западу, рассеянные толпы бригады Пошахера и Лейнингена вместо Милетина, куда предполагалось направить весь I корпус, отступили на Гориц, причем встретили новое препятствие — в отыскании переправ через Цидлину.

Отступление саксонцев было прикрыто их кавалериею; отступление австрийцев должна была прикрывать пехота, так как кавалерия еще раньше отступила на Смидар.

Пруссаки не преследовали; только полк № 38-й[49], прикрывавший отступление австрийцев на горицской дороге, был настигнут прусской кавалерией на следующий день у Конец-Хлума[50] и несколько обеспокоен.

Переночевав у Милетина и Горица, австрийцы отступили на соединение со своими главными силами, на кениггрецскую позицию. 2 июня I корпус и дивизия Эдельсгейма стояли у Куклена, а саксонцы у Неханица.

Хотя Бенедек отказался от наступления через Милетин, еще не зная исхода гичинского боя, однако, несмотря на то, он выставил причиной своего отступления неудачу у Гичина и состояние I корпуса. Вследствие этого, утром 3 июня, граф Клам был отозван в Вену, чтобы представить оправдание, а начальство над корпусом принял помощник его, граф Гондрекур.