-А дальше? - она улыбнулась мне в ответ.-А дальше самое неприятное, - я вздохнул. – Кровь вампира начинает менять кровьчеловека. Первые три дня человеческий организм пытается бороться, и у человекаподнимается температура, почти до сорока одного градуса. Кровь кипит в прямомсмысле слова. Ломит всё тело, потому что меняется и скелет и мышечная ткань.Наша красота стоит нам страшных мучений. Ужасно болит голова, тебя тошнит, и тыничего не можешь есть. Хочется умереть. Но на четвёртые, или пятые сутки, всёзависит от сопротивляемости организма, становится лучше. Все чувства постепеннообостряются, температура падает, и меняются вкусы. Как правило, полный процессадаптации проходит за шесть - семь дней. Но надо ещё научиться справляться сосвоими обострёнными чувствами. Понимаешь, свет становиться слишком ярким.Запахи - слишком резкими. Звуки – громкими, и начинают сводить сума, да и тактильные ощущения не всегда радуют. Уходит месяц или два только нато, чтобы научиться контролировать свои ощущения, а на умение контролироватьсвои чувства уходит не одно десятилетие. Не у всех и не всегда это получается. Поэтому,есть люди, которых мы никогда не адаптируем в вампира, несмотря на то, что ониочень гениальны или полезны. Не все могут справиться со шквалом эмоций, которыена него обрушиваются.-Да уж, - бесшабашно отозвался Ник. – Будучи человеком мне казалось, что любитьАнну больше просто невозможно, но когда узнал, кто она такая и сам сталвампиром, понял, что моя человеческая любовь, это лишь малая часть тойлюбви, которую способен испытывать вампир, - он посмотрел сначала на меня, апотом перевёл выразительный взгляд на Лану. - Я уже не говорю про другиеощущения, которые мы испытываем, и которые способны дарить другим. Она моментально стушевалась и отодвинулась ближе к окну, чтобы еёне было видно в зеркало заднего вида. «Тоже мне, провокатор» - я бросил взглядна Ника, а затем стал наблюдать за Ланой через боковое зеркало, и улыбнулся,когда спустя пару минут, она бросила взгляд на нас с Ником и, убедившись, чтомы на неё не смотрим, осторожно прикоснулась руками к своим щекам. «Люди делаюттак, когда краснеют и хотят скрыть это от других. Значит, она сразу поняла инамёк Ника, и его выразительный взгляд, а значит и сама об этом думает» - судовлетворением подумал я. В зеркало заднего вида я не мог понять точно –покраснела она или нет, поэтому меня так и подмывало повернуться и посмотреть.Пару секунд я боролся с собой, а потом не выдержал и развернулся к ней. Онамоментально убрала руки от лица и приняла скучающий вид, но я продолжилпристально её рассматривать.-Что? – не выдержав моего взгляда, с вызовом спросила она.-Ничего, - весело ответил я, и отвернулся. Мне понравилось то, что я увидел. Человеческий взгляд не заметилбы её пылающие щёки, но острое зрение вампира позволили мнерассмотреть лёгкий румянец. «Мне определённо нравится, что она покраснела»- подумал я, но мысли уже потекли в другом направлении. «У неё странный для человека тип кожи. Она бледная, как имы и внешне не краснеет. Хотя могу поклясться, что сейчас её щеки простопылают». А потом вспомнились её слова про автозагар и «чудесный жёлтыйоттенок», как она тогда выразилась. У нас вначале были такие же проблемы, ипришлось поработать над формулой, чтобы получить нормальный цвет лица. «Авообще, в ней много странного и необычного. Например то, что она рассказывала освоей вялости и сонливости на солнце. Ведь у нас та же проблема. Ничего,приедем в замок, я во всём разберусь» - успокоил я себя. Лана тем временем опять одела наушники и включила плеер. На этотраз заиграла современная музыка. После трёх часов дня мы пересекли границу с Чехией, иопять съехали на объездную дорогу. Лана всё время слушала плеер, не даваявозможности поговорить с ней и я постоянно вздыхал, косившись на неё. Ближе к вечеру мы въехали в маленькое село и я, увидев кафе, попросил Ника остановиться. Она нехотя перекусила, и мы опять тронулись впуть. Молчание уже надоело и сев в машину, я сказал, чтобы как-то завязатьбеседу:- Через полтора – два часа будем возле очередного домика.-Хорошо, - она кивнула и опять одела наушники. Ник усмехнулся и тихо мне сказал:-Дай ей обдумать мои слова и привыкнуть к этому. Не спеши. Честно, такоевпечатление, что тебе лет пятнадцать, а не триста восемьдесят один. У тебя впостели побывали одни из самых прекрасных женщин последних двух столетий, и проблему тебя никогда не возникало, а с Ланой ты ведёшь себя, как неопытный юнец.-Заткнись, - зло выдавил я из себя, понимая, что он прав.-Хотя я тебя пониманию. Вспомни, что я вытворял, когда ухаживал за Анной, -весело сказал он.-Ты был человеком, - пробурчал я.-Ну и что. У тебя по сути такая же ситуация. У нас с Анной – я был человеком, ау вас наоборот.-Ты упускаешь самое главное. Ты стал вампиром, и у вас с Анной впереди не одностолетие. А Лану никто не позволит сделать вампиром, и впереди у нас летпятьдесят, если повезёт, - грустно ответил я. – И потом, всех тех прекрасныхженщин я не любил, а просто увлекался ими, испытывая лишь страсть и желание. АЛана другое… Ник нахмурился и замолчал, а я задумался. «Не думал,что после Розиты смогу кого-то полюбить. После того, как она растоптала моюлюбовь обманом и изменами, я полагал, что никто больше не сможет во мне вызватьэти чувств, но Лана… Она другая. Добрая, мягкая, всё понимающая и её простонельзя не любить. Так, как поступила Розита, она никогда не поступит, я в этомуверен. Вот только жить она будет недолго, по сравнению со мной и не факт, чтоответит на мои чувства» - я тяжело вздохнул. Через два часа мы подъехали к домику и, достав сумки, зашливнутрь. Он был такой же, как и предыдущий, поэтому Лана сразу направилась вкомнату и, достав нужные вещи, скрылась в ванной. А выйдя оттуда и пожелав намспокойной ночи, ушла к себе. Я сел в кресло в нашей комнате и стал смотреть в окно.Разговаривать ни мне, ни Нику не хотелось, и каждый был погружён в своимысли. Спустя час он серьёзно произнёс:-Я бы на твоём месте сидел не здесь, а в её комнате. Он словно прочитал мои мысли. Я кивнул, и поднялся.Приоткрыв двери, я убедился, что она уже спит и тихонько войдя, сел в кресло. Глядя на неё, я перебирал в голове события последних дней ианализировал своё поведение. «Ник был прав, иногда я действительно веду себякак идиот». В тот день, когда я понял, что она для меня не просто нектэрия, анечто большее, я начал делать глупость за глупостью. «Вспомнить хотя бы случайс музыкой Чайковского и «Франческой да Римини»» - я сам не понял, почему тогдаповёл себя так, и что заставило сказать меня те слова. «В душе как будто всёперевернулось, когда я увидел её стоящей в спальне, с мокрыми волосами и водном полотенце. Хотелось прижать её к себе и никогда не отпускать». «А сегодня я заметил одну важную деталь. С Ником она вообщеобщается спокойно и без стеснения, да и со мной тоже, но как только я начинаюпоказывать своё отношения, она моментально закрывается. Создаётся впечатление,что она старается избегать любых намёков на любовь. Хотя в то утро, когда япопытался её поцеловать, я видел, что мои прикосновения ей приятны и она непротив моих поцелуев, но потом всё резко изменилось. Её как будто что-тоостановило, и дело здесь всё же не в отвращении. Она спокойновоспринимает нашу сущность и её не пугает, что мы вампиры. Здесь что-то другое.Может всё дело в несчастной любви? Она с кем-то рассталась, и поэтомупереехала жить в горы? Хотя вряд ли. Во-первых, мне тяжело представатьчеловека, который бросит Лану, для этого надо быть беспросветным идиотом. Аво-вторых, она умная, красивая и самодостаточная женщина, которая не боитсятрудностей, и уж несчастная любовь не заставит её сбежать в горы. А может,когда-то она любила, и эта любовь причинила ей боль? И будучи сильныйчеловек, она приняла решение никогда больше не пускать любовь в свою жизнь?».Сразу же вспомнились её слова, сказанные вчера днём: «больше не пущу никого всвоё сердце». «Значит дело в этом. Элементарный инстинкт самосохранения непозволяет ей полюбить кого-то и довериться другому человеку. И если я хочу,чтобы она полюбила меня, мне сначала надо заслужить её доверие».