Тем временем мы втроем подошли к позициям одного из стрелковых батальонов. Его командир увидев начальство уверенно доложил майору Знаменскому: — Батальон к бою готов!

—Давайте посмотрим, так ли это, — сказал Знаменский и вывел всех на передний край оборонительных позиций.

Признаться, мне было даже неловко. Мы увидели как на ладошке расположение всех огневых средств этого батальона... Легко раскрывались система огня, построение боевого порядка, стыки подразделений, словом, весь замысел предстоящего боя.

—Вот здесь, как нам доложил комбат, приготовлен огневой мешок для врага, — заметил Знаменский, — но разве противник дурак? Разве он полезет в этот мешок? Нет, он изберет для наступления другое направление и всего скорее нанесет удар в стыке ротных опорных пунктов, которые мы только что легко обнаружили. Надеюсь всем командирам ясно, что сокрушить такую оборону нетрудно, даже при равенстве сил, а ведь такая оборона должна по своей идее сдержать противника, имеющего, как минимум тройное превосходство в силах и средствах. Приказываю, все недостатки устранить немедленно!

Покидая батальон, Знаменский сказал командирам батальона и тем бойцам, которые были рядом:

—Скоро мы должны показать и доказать, что учились не зря!

Зато обрадовали артиллеристы ЛАПа, к которым мы с майором Знаменским добрались где-то через час. Командир батареи — высокий, подтянутый старший лейтенант, с орденом Красного Знамени на гимнастерке, за войну с финнами, уже внешне вызывал к себе симпатии. Но главное, он превосходно знал свое дело, отлично замаскировал позиции и организовал оборону. Обходя огневые позиции, занятые его артиллеристами, мы увидели, что здесь все было готово к встрече противника.

Местность, лежащая перед артиллеристами, была ровной: ни оврагов, ни высоток, ни речек. Было весьма вероятно, что именно здесь и пойдут фашистские танки. Командир батареи так расположил свои орудия, что немецкие танки, если они сунутся сюда, неминуемо попадут под перекрестный артиллерийский огонь. Все данные для стрельбы на батарее были подготовлены и выверены: установлены расстояния, определены прицелы. Ни одной минуты времени его люди даром не теряли: еще и еще раз отрабатывали взаимодействие, тренировались быстро переносить огонь, переходить на запасные позиции, оборудование которых также было завершено.

Последней точкой куда должны были закинуть дополнительную противотанковую батарею был капитан Избаш и лейтенант Куренной. Но реальность была несколько иной — к ним закинули на вертолетах не батарею, а дивизион. И не трехдюймовок, а сорокопяток. Получилось как в том анекдоте:— А вы разве не знаете, что Иванов позавчера в клубе тысячу рублей выиграл в шахматы?...

Мы застали самый финал этого процесса.

Посреди поля стоит немецкая «Рама», уже без крыльев (ГГ не знает авиационных тонкостей, а именно, что отсоединили консоли крыла) и двухфюзеляжного хвоста, которую вертолет МИ-4 сейчас будет брать на подвеску. Уже за корпус самолета закреплены канаты, петли которых будут накинуты на крюк внешней подвески. Пилоты вертолета как раз его осматривают, как подцепили, аккуратно разложили на земле канаты, и вот уже, потихоньку отрывают тяжелую для себя «Раму» от земли. Подцепщики отбежали, запас мощи у машины есть, и она благополучно взлетает. Движок заходится в неистовом реве, лопасти винта, изогнувшись этаким «тюльпанчиком» тянут тяжелую машину в небеса. Ф-у-у!!! Взлетели. Набрали метров сто наверное высоты и по прямой, против ветра полетели на запад.

Только я хотел обратить внимание на этот момент, как вертолет начал делать плавный разворот, с небольшим креном. Я так понял, что с таким грузом все нужно делать очень плавно и крайне аккуратно, ведь известно, что спешка нужна только при ловле блох.

Тем временем пилот вертолета продолжил набор высоты. Сейчас он идет справа от дороги метрах в пятидесяти, по которой движется наша автоколонна. Почему наша? А у кого сейчас здесь «Урал» и сто тридцать первые ЗиЛы? На фоне стены из пыли «Мишку» с «Рамой» на подвеске очень хорошо видно.

—На запад, к Локачам пошел. — произнес Едрихин.

—Это конечно хорошо Александр Сергеич, но по-моему Зархин занимается самодеятельностью…

—Не совсем так. Лакеев когда увидел вертолеты, загорелся идеей из нескольких сбитых «Рам» собрать хотя бы одну и на ней вести разведку, над расположением противника. Ты был занят, и я на свой страх и риск попросил Зархина оказать помощь. Вот после последнего рейса и решили эту «Раму» эвакуировать.

Пока мы с Едрихиным говорили, Ми-4 перешел в горизонтальный полет.

—У-й-ю-ю-ю!!!!!

—Что такое?!

—«Мессера» на «Мишку» заходят! Твою мать...

И одновременно в наушниках хлестанул вопль «Овода»: «Твою…, где вы су#ки ходите!!!». Знаете, какие ощущения, когда у вас мгновенно меняется на глазах обстановка?! Не передаваемые!!! Вертолет, который только что спокойно летел по своим делам стал мишенью… Весело!

Пилот «Мишки» начал разворачиваться в левую сторону, заваливая приличный крен. И все это с грузом на подвеске! Рядом с ним прошла трассирующая очередь… По спине ледяной холодок с ознобом. Попади немец в цель, они бы и пикнуть не успели. Уже не весело. высоко-высоко в небе послышалось четкое отстукивание автоматических скорострельных авиационных пушек и пулеметов — это не промахнулся упавший с высоты «Ишак». Немец задымил и пошел со снижением на запад. Скоротечный воздушный бой закончился.

Оставшийся на земле второй вертолет, в который загрузили крылья «Рамы», а хвостовые балки закрепили на тросах, запустил двигатель, окутавшись при этом сизым выхлопом. Лопасти несущего винта начали набирать обороты. Нас начало обдавать пылью и мелким мусором.

Неожиданно вертолет начал раскачиваться, несколько тонн металла, длиной метров двадцать запрыгали, как дикий мустанг. Он, как живой, застонал издавая крайне неприятные тянущиеся звуки, двигатель задымил, амортизационные стойки и передняя и основные залязгали, обжимаясь до упора. Мама моя родная! Не