его и Марину, как ее, Александровну — тоже мне сестра нашлась — посадили бы в самую дальнюю и потайную камеру. Но Безматерных не дурак и понимает — такое сделать ему не дадут. Сам Володя не даст. А еще есть такое дышло — общественное мнение, которое откровенно на стороне дружинника. Все же спаситель десятков людей. Пренебречь настроем общества в такое время невозможно.

— Наряд, — скомандовал подполковник омоновцам, — помогите унести пострадавшую и останьтесь на охране до конца смены. Там свяжетесь с дежурным.

Нести предстояло на руках, но врач вовремя вспомнил, что они находятся в больничном помещении, и разыскал носилки.

— Берем! — Скомандовал он Володе.

Марина была не только сварливой, но и тяжелой.

— М-да, — сказал врач, когда они подняли носилки, — из железа она что ли?

— Как и мы — из мяса, костей и дерьма, — равнодушно сказал старший омоновец.

— Тебе хорошо рассуждать, — позавидовал врач, — ты только автомат несешь.

— Давай налево, — решил он, когда они вышли из здания, — зайдем в хирургическое.

— Возьмут? — Спросил, пыхтя, Володя. В больнице были постоянные очереди и, чтобы устроиться на койку, приходилось ждать иной раз по паре месяцев.

— Куда денутся, — снисходительно сказал врач. — Героям место всегда найдется.

Они действительно очень легко устроили ее в двухместной палате, которая, несмотря на перегрузку больницы, была свободной.

Набежали санитарки и медсестры, устраивая больную. Все-таки своя, да еще героиня, да еще начальство команду дало.

Володя вышел в коридор, избегая бабской колготни.

— У вас тряпка не найдется? — Вежливо спросил он у пожилой технички, с любопытством следящей за суматохой.

— Тряпка-то, — с трудом оторвалась она от занимательного зрелища. — Зачем тебе тряпка?

— Да вот секиру бы вытереть, — показал он забрызганное синей, уже подсохшей кровью лезвие.

Женщина собиралась отмахнуться от просителя. У нее не склад, чтобы тряпки раздавать. Но тут ее осенило.

— Это обезьянья кровь? — С трепетом спросила она.

— Она самая, — свысока сказал Володя, понимая, что теперь ему не будет отказа ни в чем.

Женщина с сожалением огляделась на суету в палате. Столько интересного происходит. Ни одна из ее знакомых ни словом, ни духом ничего не знает. Лишь она все видит! Но Володя привлекал гораздо больше внимания. Еще бы, человек, убивший пришельца!

— Пойдем, сынок, — решилась она, жалея, что не может раздвоиться. — Есть у меня тряпка.

Она не пожалела и выделила свежий лоскут ветоши. Володя тщательно вымыл лезвие под краном и вытер досуха тряпкой.

— Сынок, а ты как его убил? — Спросила техничка, намертво, как жвачка к подошве, приклеившаяся к нему. От усердного внимания она высунула язык и стала до одури походить на дворняжку Найду, сидевшую на цепи во дворе их дома в деревне.

— Как? — Спросил Володя, мысленно улыбаясь. — Да обыкновенно. Всадил секиру в голову и приехали.

— Так просто? — Разочарованно спросила женщина. — Это, поди, была маленькая обезьяна? — Уже с насмешкой спросила она.

— Почему, — подмигнул ей Володя, — самая нормальная, здоровенная. Просто я слишком ушлый, чтобы ей поддаться.

— Ты где? — Просунулась в дверь голова омоновца Павла. — Иди, там она очнулась, требует тебя.

Глава 14

Марина обессилено лежала на кровати. Белокурые волосы нимбом разлетелись по подушке. При этом девушка не казалась беззащитной и слабой. После того, как она очнулась, у окружающих возникло впечатление отдыхающей могучей силы, уставшей тигрицы или хотя бы волчицы. Володя почувствовал, как у него зашевелились на голове волосы.

«Что за чертовщина? — Удивился он. — Или орковщина?» — Попытался он пошутить.

Собравшиеся у кровати медсестры медики предпочли незаметно рассеяться, сославшись на занятость. Кто их знает этих, укушенных обезьяноподобными убийцами. Как бросятся на людей. Благо, они совершенно не знали, что им делать дальше. Нет, все понятно — сердце, давление, легкие, потом отправить на рентген и узи. А дальше? Как лечить, если найдутся патологии? Лучше гордо уйти, засвидетельствовав, что современная медицина смогла привести пострадавшую в себя.

Омоновцы тоже получили свою долю общей тревоги и ожидания. Натренированные на опасность, они стояли у дверей, не понимая причины своей настороженности, и судорожно сжимали автоматы, оглядываясь в поисках невидимых врагов. Так на них действовала аура Марины.

Володя сам почувствовал волну напряженности и нетерпеливого ожидания. Вот почему у него зашевелились волосы. Одна сила ожидала другую, игнорируя все остальное. Студент почувствовал, как в душе разгорается костер желания немедленно увидеть ее. Невидимый магнит, находящийся в теле на уровне груди, настоятельно тянул в палату и он не удержался.

— Пришел, — еле слышно сказала Марина. Она была еще слишком слаба, и даже шепот давался ей с большим трудом. — А я уже закричать хотела.

— Не болтай, — грубовато, но с той особенной теплотой, которая передается только близким людям, сказал он и коснулся пальцами ее губ. — Ты так звала, полбольницы с ума сходит.

Вспомнив, как сам страдал от жажды после прихода в сознание, Володя высунулся в коридор. Где-то здесь умывальник… Но в чем он понесет воду. В ладонях?

— У вас воды нет? — Спросил он у омоновцев.

— Газировка, — поспешно схватился за наплечную сумку Паша.

— Давай!

Омоновец без спора передал бутылку. Как-нибудь рассчитаются потом.

На тумбочке стоял стакан с остатками микстуры. Володя понюхал, скривился и выплеснул жидкость в приоткрытое окно. Через несколько секунд снизу раздался оскорбленный вопль прохожего. Асфальтированной дороги под окнами не было, но, как водится в России, народ сокращал путь через больничный городок. В час пик в больничном дворе не менее людно, чем около Мавзолея в благоприятные для него советские времена.

Не обращая внимания на крик, он сполоснул стакан газировкой, выплеснув затем ее туда