- Чушь. Мотив на первый взгляд не прослеживается, но…

- Почему же не прослеживается? - возмущенно перебила Ева. - А ревность? Проскуров приревновал брата к своей жене. Чем не мотив? Эдик привык убивать, для него это не в диковинку. В некотором роде, убийство было его ремеслом. Почему бы ему не разрешить проблему таким способом?

- Хорошо, допустим. Но где же Нана? И кто звонил Проскурову, угрожал?

- Угрозы он выдумал, чтобы навести тебя на ложный след. Нану он мог убить в припадке ярости, а затем инсценировать ее исчезновение. У него просто не было выхода, кроме убийства Олега! Тот стал бы разыскивать Нану, поднял бы шум, заявил в милицию, и всплыла бы ревность. Сколько можно повторять? Ты просто закрываешь глаза на очевидные вещи!

- А ты притягиваешь за уши разрозненные факты, - парировал Смирнов.

- Другая версия есть?

- Есть, но столь же шаткая. Убийство Олега Хованина и то, что произошло с Наной, не связанные между собой события.

- Совпадение! - усмехнулась Ева. - Ну да, займитесь логическими выкладками, господин Аристотель! Логика выведет вас из тупика.

Она остановилась и потерла щеки.

- Замерзла? Не будешь злословить.

- Ты встречался с родителями Хованина? - спросила Ева. - А с родителями Наны? Вместо упражнений в остроумии лучше бы побеседовал с людьми.

- Мама Олега все еще в тяжелом состоянии в больнице. И вообще, Эдик запретил ее беспокоить.

- Поговори с отцом.

- Он ушел из семьи, давно, когда Олег был еще маленьким. В конце концов, Проскуров не поручал мне расследовать обстоятельства смерти брата. А в Тбилиси я не поеду. Нутром чувствую, это будет пустая трата времени. Сейчас погуляем, придем домой, поужинаем, я лягу и помедитирую. Авось высшие силы идейку подкинут!

- Напрасно иронизируешь, - надулась Ева. - Способ хороший. Важно уметь настроиться на нужный лад.

- Вот ты мне и поможешь.

* * *

Утром Всеслав поехал к Вятичу. Сколько можно откладывать этот визит?

Виктор Эммануилович оказался усохшим седовласым старцем, сгорбленным и морщинистым, но с живым взглядом и отличной памятью.

- Это я вам звонил по поводу Олега Хованина, - сказал сыщик, усевшись на громоздкий старомодный диван в увешанной портретами гостиной.

- Вы его друг?

- Я частный детектив.

Глаза старика округлились за толстыми линзами очков.

- Чрезвычайно интересно! - воскликнул он. - Чем могу служить? Господин э-э…

- Смирнов, - напомнил гость.

- Господин Смирнов, я знаток истории, немного - археологии, а в сыске, простите, полный профан. Вы, вероятно, не по адресу обращаетесь.

- Инженер Хованин убит, - заявил Всеслав. - Поэтому я и пришел к вам. Какие отношения вас связывали?

Профессор всплеснул сморщенными ручками.

- Боже мой! Какое несчастье… какое горе. - Он помолчал, удрученно покачивая головой. - Личных отношений у нас с этим молодым человеком, собственно, не было. Чисто деловые. Мы изредка перезванивались, пару раз встречались. Он справлялся у меня насчет некоторых исторических подробностей, его интересовали подземелья.

- Что значит - интересовали? О чем он расспрашивал?

- Видите ли, существует своего рода некий отдельный от наземного мир, где царит полный мрак. Многоуровневые тоннели ведут в глубины, которые никто до конца не исследовал. Вы знаете, что под нашим городом текут десятки рек, что там, на самых нижних уровнях, существуют провалы в бездну и водопады почище Ниагарского?

- Да ну? - не поверил сыщик.

- Вы скептик, господин Смирнов, а скептики редко делают открытия, потому что отрицают неизведанное. Ладно, я понял, что с вами следует говорить более приземленным языком. Тогда слушайте: инженер Хованин изучал самые старые подземелья, он искал Египетский лабиринт, и отчего-то его привлек Симонов монастырь. Видите ли, сети тоннелей могут идти параллельно друг другу, могут пересекаться, там имеются колодцы для перехода с одного уровня на другой - словом, необходимо иметь полные данные о линиях водопровода и канализации, о старинных подземных ходах, складах, кладбищах, реках и озерах, о заброшенных ветках метро, и все равно этого мало. Ни для кого не секрет, что даже подземелья Кремля остаются недосягаемыми - ведь до сих пор не найдена библиотека Ивана Грозного, величайшая сокровищница древних рукописей. Хотя многие весьма серьезно подходили к этой задаче, но так и не решили ее. Помните побег заключенных из Бутырской тюрьмы? Преступники воспользовались подземными коммуникациями, о которых никто толком не знал. Подробных планов, карт и чертежей таинственного, погруженного в темноту мира, не существует…

Смирнов слушал профессора невнимательно: в его уме происходила напряженная работа: он пытался выловить и осмыслить мелькнувшую догадку. В словах Вятича прозвучало что-то важное, но сыщик не успел заметить, что именно. Старик упомянул Симонов монастырь. Это? Не это? О монастыре уже известно от Уваровой, выходит…

- Вы отвлеклись! - засмеялся Виктор Эммануилович. - Чем, позвольте спросить?

- Своими мыслями, - признался Всеслав. - Вы говорили о Египетском лабиринте. Разве не естественно искать его в Египте?

- Пространство и время - две условности, неподвластные рациональному уму, - усмехнулся Вятич. - Кто может утверждать, что знает устройство преисподней? Недаром мифология всех народов помещает обитель зла под землю, в царство тьмы. И география имеет к этому столь же мало отношения, как и физика.

Сыщик ничего не понял, но переспрашивать не стал. Возникшая пауза побудила профессора продолжать. Он ждал от собеседника реакции, и когда ее не последовало, старик начал развивать теорию зла. В своем понимании.

- Что такое лабиринт, как вы думаете? - спросил он.

- Запутанная система коридоров и помещений, откуда трудно выбраться, - поразмыслив, ответил Смирнов.

- Вот! - Виктор Эммануилович многозначительно поднял вверх указательный палец. - Трудно выбраться! В этом-то и штука! В этом вся соль.

- Не понял…

- Зло помещают в подземный лабиринт, откуда нет выхода, оно блуждает там нескончаемыми гулкими переходами, натыкается на тупики и вновь пускается по кругу. Пока его не потревожат. Оно таится во мраке, пряча свое чудовищное обличье. Но если его выпустить оттуда…

- Простите, - вежливо улыбнулся сыщик. - Я понял, что вы имеете в виду. Я бы хотел узнать поподробнее о самом лабиринте.

Огонь, блеснувший в глубоко запавших глазах старика, потух. Он пожал костлявыми плечами, обтянутыми шерстяной кофтой, потер с сухим шелестящим звуком ладонь о ладонь. Этот самоуверенный мужчина, который пришел к нему поговорить о Хованине, явный приверженец материализма и логики. Что ж, придется перейти на его примитивный язык. «Я было увлекся! - подумал Вятич. - Но меня вовремя одернули».