в последнее время, головой о дно бассейна стукался сильно, попроси Стахея (разлучник старшеклассник), может он поможет! — достаточно громко и членораздельно произнес я.

Потом несмотря на скривившуюся мордочку Олеськи, закинул учебники в сумку и пошёл в столовку, благо уже большая перемена, можно пару коржиков — колец с орехами задуплить под столовское кофе с молоком. Класс болтал между собой и произошедшее как бы прошло общим фоном в шуме галдежа и смехуечков. Вроде бы и внимания никто не обратил. Но я все-таки успел заметить торжествующий взгляд Дианцевой, направленный на Воронцову. Соперницы поди!

Я выбирал орехи с колец и прихлёбывал бодяжный кофеек. Рядом сидел Продик, рассказывая про свои похождения в этой четверти. Я слушал в пол уха, про классные и школьные дискотеки, о том, как он с пацанами перед дискотекой выпивали по фляну браги, как бились, а потом бухали поселковыми из «Гочиной» мафии.

В разговоре я уточнил, что Рома Гоча уйдя в армейку попал куда-то в ВДВ (ну парень то здоровый, да и не особо дурак), пишет братве своей письма, Нонка его ждёт даже на «брёвнах» не появляется, ездила к нему на присягу аж в Литву. Верховодит сейчас мафией Коля Воробей.

Колянто красава! Несмотря на свое пролетарское происхождение и ебанутость по технике, взял власть в свои руки. Нормальный вроде тип. Да и в той мутной истории, из-за которой мне при помощи деда пришлось валить в интернат на перевоспитание, он с Гочей повел себя по пацански и залетному сержанту Петренко, про меня ничего не сказал. Надо выцепить Воробья и успокоить его, насчет Халиной дочурки и домика с кабанчиком. Ну прикололся я. По дружески! А он взял и свалил.

Тут я увидел своих родственниц Каринку и Маринку с пироженками и чаем искавшими свободное место.

— Эй, красотки, падайте, — махнул я им.

Близняшки вылупились на меня, открыли рот и узнали.

— Уу Анджик привет, что не здороваемся? В гости не заходишь, Смотрим, ты не ты, дома ты как то по-другому смотрелся, — затараторили они, кидая оценивающие взгляды на Продика.

Девки учились, оказывается в моей школе, но на класс младше. А бабы они и есть бабы, уловив интерес к моей персоне со стороны «школьных сливок», они, пользуясь родственным положением стали показывать «кто есть ху».

Тем более, когда они плюхнулись ко мне и Продику за столик, многие девчата из моего класса, находившиеся в столовой, начали усиленно нас не замечать и чуть ли не заработали косоглазие.

— Привет девочки, — довольно мило ответил я, и дружелюбно чмокнул каждую в щёчку.

Карина с Мариной чутка, опешили, видно так здесь не принято. Но услышав пару восхищенных вздохов с разных сторон, почувствовали себя как минимум «королевами столовки» клюнули меня в щеки с обеих сторон поцелуйчиками, и, демонстрируя свое право на меня, начали делать вид, что стирают с моих щек несуществующую помаду.

Малышне суетящейся в столовой было пофиг, но я явственно слышал скрипы разворачивающихся ушных локаторов старшеклассников и старшеклассниц. Мы мило поболтали, девчата восторгались моим аудио сборником, пообещали завезти его сегодня и заодно проведать котофея Тихона.

Тут к нам мило беседующим подкатил младший брат Воронцовой, и нагло подтащив стул, упал за стол. Я не успел отреагировать, как Воронцов младший схватил с блюдца Маринки «корзиночку» надкусил и сказал:

— Гыы ништяк вкусно, Мариха, чайку дашь?

Маринку перекосило и она отодвинула ему блюдце, — да на жри придурок!

— Костыма а ты не припух часом? — спросила Каринка нервно сверля его взглядом.

— Да, а чо, — заржал Костыма, — вам жалко, что ли.

Я взглянул на Продика, тот делал отсутствующий вид. Что за хуйня?

Пришлось подвинуться к Костыме и якобы по- дружески обнять его рукой со всей силы придавив шею локтём и наклонившись прошептать в ухо.

— Съёб отсюда.

— А то что? — просипел младший Воронцов, пытаясь скинуть мою руку, ага щаз я левой почесал его по носу.

— Головенку откручу.

— Отпусти, — уже прошептал Костыма и рукой зашкреб по столу. Я сбросил руки и поправил ему воротник олимпийки, улыбаясь, как ни в чем не бывало.

Все кто был в столовой, ничего абсолютно не поняли. Так десятиклассник приобнял девятиклассника и все. Даже девчата ничего не сообразили и не услышали. Продик чуть взбледнул с лица.

Костыма встал, оглянулся по сторонам, понял, что никто ничего не сообразил и, одернув олимпийку, прокашлялся и заявил мне:

— Ты, как там тебя?

Личность ему моя была мало знакома, так уж получилось, что мы с ним нигде не пересеклись.

— Тебе какая разница?

— Короче тебе за Олеську пипец, она рассказала, что ты ржал над ней, да и за остальное тоже сегодня в три на бревнах ты понял?

— Угу, — ответил я, — ты две корзиночки девчатам должен, а еще забыл сказать, что когда вырастешь, пойдешь на каратэ и побьешь меня.

Воронцов младший, ушуршал нервно оглядываясь по сторонам.

Девчата так ничего и не поняли:

— Анджей не ходи на бревна, Костыма этот с гоп-компанией там тусит поселковые, они же все из пэтэушек да с завода, — предупредила Карина.

Продик молча покивал головой. Не ходить да ну нах! Тем более, на хрена я полтора года в свободное время стучал по груше и получал по тыкве от боксеров?

Ну а нунчаки подаренные мне Палычем из городских у меня всегда в сумке, а махать я ими наловчился пипец как! Даже себе по еблету ни разу не попадаю. Да ладно съебу если что!

Троим минимум, сотряс, сделаю, а потом свалю, бегаю я тоже заебись. Продик пару уроков меня поотговаривал идти на бревна, предлагал организовать помощь спортсменов, но я уже настроился на махач. Эх мне бы наших из интерната, как мы всех… эх.

* * *

Переодевшись дома в танкач на который снова одел подклад и нацепив на ноги, дедовы ботинки (батины уже были малы), я чуть размялся и к шести пошёл на «брёвна» намечая пути отхода. Ну, вот сидят. Бля вы что смеетесь? Тут в основном Гочина «мафия» а вот «Чезет» Воробья.

— Здарова бойцы! — заорал я, подходя к брёвнам. Пацаны, вяло трепавшиеся между собой и пускающие по кругу трехлитровую банку с какой-то шнягой, уставились на меня.

— Да ты охуел! — заорал младший Воронцов опознавший обидчика. Подбежал ко мне сразу получил прямой в солнышко и ушёл в аут.

Местный не успели, даже встрепенутся, как я заорал Воробью:

— Ныкола, а шо мы Хале алименты не платим дочка Коля, подрастаить без отца.

— Аааа, — не понял Воробей. И тут до него дошло. Он