«И все же она едва ли русская, – думал Нил, на шаг отстав от нее. – Идти в церковь перед тем, как предаться разврату за деньги. Такая поза, такая многозначительная банальность в истинно французском духе… Зря я пошел все-таки…»

В кабаке было шумновато и накурено. За угловым столиком резались в карты какие-то небритые, но при галстуках личности, у окна резался сам с собой в китайский бильярд долговязый обдолбанный сопляк. Звероподобный бармен с полотенцем через плечо лениво разливал по микроскопическим рюмочкам пастис. Увидев Иру, он страшно улыбнулся, показав неровный ряд черных зубов.

– О, Ира, салют! Дела идут, как я погляжу, опять с клиентом… Как всегда?

– Как всегда…

Они сели за свободный столик, и почти сразу перед ними возникли два высоких бокала с жидкостью цвета разведенной марганцовки.

– Кир, – пояснила Ира. – Белое вино с черносмородиновым сиропом.

– Я знаю, что такое кир, – без восторга ответил Нил, повертел в руках бокал, закурил и принялся, не таясь, изучать сегодняшнюю свою спутницу.

Девушка действительно мало походила на русскую, скорее, в крупных чертах лица проступало что-то восточное. Фигура ее была безупречна, а волосы черной копной доставали почти до талии. Длинные волосы всегда нравились Нилу.

– Ира… какое странное имя, – задумчиво проговорил он. – По латыни оно означает «гнев». Ты гневлива?

Она отставила бокал и расхохоталась ему в лицо.

– Да ладно, можешь звать меня Ириша. А как тебя величают?

Ее внезапный переход на русский застиг Нила врасплох. Он хотел соврать, но быстро не получилось.

– Нил Романович.

– Ну зачем же так официально, это ты в России Романович, а я тебя буду звать без Романовича, если не против… Что-то ты не пьешь, за встречу полагается выпить. Или предпочитаешь водку?

– Не сейчас.

Второй, а затем и третий бокал кира сняли напряжение, и с каждой минутой Ириша казалась Нилу все более привлекательной, даже чересчур накрашенное лицо уже не выглядело вульгарным.

– Мы так и будем тут сидеть весь вечер? Кажется, у нас другая культурная программа. Пошли.

Ира встала, Нил чуть-чуть замешкался, но потом как-то резко вскочил. Стул с грохотом повалился, чем привлек внимание скучающей публики. Не подняв его, Нил выскочил за Ирой на бульвар, где она уже ловила такси.

Квартирка на Коммерс была кукольно-маленькой, правда, имелась ванная, зато кухни не было вообще. Кровать занимала почти все пространство комнаты, так что к маленькому окну можно было с трудом пробраться. Большое зеркало немного скрашивало ощущение тесноты, но в нем отражалась вся комната, и Нил показался сам себе слишком большим.

– Пожалуй, скотч, – выбрал Нил из предложенных напитков.

– А я, если не против, еще кира кирну, не люблю мешать, а то у меня голова утром болит. – Ира внесла поднос и поставила его на кровать, которая выполняла также функции стола.

Вино, музыка и полумрак начали, как обычно, способствовать организации процесса.

– Да, я не спросила, ты на время или на ночь? – очень буднично спросила она.

– Как получится, – отозвался Нил.

Он совершенно успокоился, нервное напряжение спало как-то само собой.

– Тебе при свете больше нравится или как?

– Выключи. – Свет из окна напротив все равно освещал комнату через тонкие занавески.

Немного озадачил наряд на девушке. Нил не представлял, как подступиться к раздеванию. Он много раз в журналах видел красоток в ярких купальниках и даже вспомнил, что это называется боди, но вот как это боди побыстрее ликвидировать, не приходило в голову. Свое неведение он скрыл хищной, как ему казалось, усмешкой.

– Сама. – Он развалился на кровати.

Прелюдия разворачивалась стремительно, казалось, что она просто нажимает на только ей известные кнопочки на его теле – и тело послушно выполняет все ее приказы.

Дальше началось такое, что Нил только успевал тонкой шелковой простынкой вытирать пот. Ира, казалось, была искренней в чувствах и даже нежной, но чего-то все равно не хватало.

– Почему ты меня ни разу не поцеловала? – дошло до Нила.

– Я никогда никого не целую – это мое правило, разве тебе плохо со мной?

– Классно! Ты любой француженке дашь сто очков вперед!

Нил уже курил, а Ира, по-домашнему свернувшись калачиком, лежала рядом.

– Ты давно в Париже? Как ты попала сюда? И вообще родом-то ты откуда?

Нил почувствовал какую-то внезапную острую жалость к этой женщине.

– Ты пришел взять у меня интервью или заниматься сексом? Учти, я на интервью не давала согласия.

Ирина наездницей вскочила на Нила… Вопросы задавать было некогда.

Нил проснулся и не сразу понял, где он. Еще было темно, а свет из противоположного окна уже не горел. Она спала беспокойно, Нил только угадывал ее лицо. Вдруг она заговорила. Нил переспросил, не разобрав слов, – и, не получив ответа, понял, что девушка говорит во сне. Прошло еще немного времени, и он услышал:

– Стас, милый, посмотри, где соска, я не могу найти, Ника плачет… принеси… он заболел… горячий, Стас, помоги, он умирает, Ника, мальчик мой…

Ира бормотала по-русски, голова ее металась по подушке. Нил погладил девушку по волосам, успокаивая.

– Тише, тише, все хорошо, спи.

Потом обнял ее напряженное тело и прижал к себе, спасая от ночного кошмара.

Когда он проснулся, то сразу увидел ее. Она сидела в розовом пушистом халатике за туалетом и что-то писала.

– Доброе утро! – Ира быстро закрыла блокнот и повернулась к Нилу. – Ну что, кофе?

– Пожалуй.

– Ты не вставай, я сейчас принесу.

Поднос с чашками она поставила на кровать и осторожно, чтобы не расплескать, пристроилась рядом. Настроение у Нила было превосходное, воспоминания прошедшей ночи все еще немного возбуждали его, и совсем не хотелось подниматься. Он запустил руку под розовый халат, но Ира мягко отстранилась.

– Тебе пора. Уже одиннадцать утра.

Нил все понял, и сентиментальные мысли мигом вылетели из головы. В крохотной прихожей уже одетый Нил достал бумажник и принялся отсчитывать деньги.

– Ириш, – позвал он, – посмотри, я правильно понял, как бы не обсчитать тебя!

– Вряд ли правильно, – отозвалась из комнаты она.

– Ну, ты скажи, у меня никакого опыта пока в этом вопросе нет.

– Шестьсот шестьдесят шесть франков и ни сантимом меньше.

Даже если бы провалился пол, и пришлось пролететь все пять этажей, Нил испугался бы гораздо меньше. Он медленно, на негнущихся ногах вошел в комнату и встал как вкопанный.