— Нравится, — я покрутила между пальцев вилку. — Давид, я влюбляюсь в тебя. С каждым днем всё сильней и… Нет. Ты очень-очень хороший человек.

Он неподвижно наблюдал за мной. В синеве глаз затаилось что-то такое, что я не могла прочесть и понять.

— А если я всё-таки плохой? Ты тогда прекратишь влюбляться? — Наконец спросил Давид, подавшись вперед и вжав локти в колени.

— Думаю, что это уже от меня не зависит, — я осушила свой бокал и тоже отложив вилку, встала со своего места.

Давид посмотрел на меня снизу-вверх. Сплетение эмоций в моей груди стало настолько тугим и удушливым, что я больше не могла сопротивляться и контролировать его. К щекам прилила кровь. Я подошла к Давиду и плавно опустилась к нему на колени. Он рассматривал меня, почти не моргая. В синем океане назревала буря. Но она была другой. Не предзнаменующей для нас разрушение или скандал.

Я увидела серебряную цепочку, что выглядывала из-под черного воротника рубашки, как бы лишний раз беззвучно напоминая, что мне отведено лишь небольшое место в жизни Давида. Но сейчас меня это почти не тревожило.

Практически не дыша из-за волнения, я потянулась губами к левому виску Давида, запечатлев нежный легкий поцелуй. Давид, будто окаменел. Мои пальцы скользнули к его затылку, перебирая вечно немного торчащие непослушные тёмные волосы.

Я отчётливо ощутила удары своего сердца. Еще один. Еще. И на миг показалось, что время застыло. Затем Давид гораздо смелей чем я, обхватил мое лицо двумя руками и поцеловал именно так, как я хотела. Глубоко, с бешеным желанием, что разливалось по кончику языка ягодным привкусом вина.

Давид резко подхватил меня и поднялся с кресла. Я даже на секунду испугалась, обвив его шею двумя руками. Океан понес меня бурным течением всё дальше и дальше от берегов. Я подсознательно доверяла Давиду. Знала, что он намерено не причинит мне никакой боли.

Весь внешний мир преображался для меня, поглощая новые краски и оттенки. Я полностью отдавала отчет своим действиям. Понимала, что Давид гораздо старше меня и, пожалуй, мне бы стоило быть со сверстником. Но всё сложилось таким образом, что кроме Давида мне уже никто не нужен.

Он был во мне. В моем сознании. Под кожей. И в венах. Его губы целовали родинки на шее, пока руки вжимали мои в мягкие белоснежные подушки. Всё это было настолько правильно и естественно, что у меня непроизвольно навернулись слёзы на глаза. Это не являлось моей выдумкой или плодом разыгравшейся фантазии. Давид ощущал меня так же чутко, как и я его. Мне не было стыдно или неловко.

Давид знал грань между нежностью и жесткостью. Балансируя где-то на границе идеальной золотой середины. Он брал то, что уже считал своим. Брал жадно и глубоко, впечатывая себя в мое ДНК. А я отдавала и готова была это делать до тех пор, пока от меня не осталось бы ни единой крупицы.

Сведенные брови, плотно сомкнутые челюсти и этот грудной приглушенный рык, что вероломно вырвался из горла. Давид открылся для меня с новой стороны. Такой интимной и волнующей, что возбуждение сжималось всё сильней и сильней.

Всего было много. Вдохов. Выдохов. Стонов. Поцелуев. Прикосновений. Я видела кольцо, мерно покачивающееся на крепкой шее. Затем Давид перекинул его на спину. Кажется, я настоящая дурёха. Потому что лишь дурёха может во время секса практически расплакаться.

— Тебе больно? — спросил шепотом Давид, плавно замедляя темп движений. — Только не молчи, счастье мое.

Я лишь отрицательно мотнула головой и крепко-крепко его обняла.

— Нет, — я прижалась губами к его немного влажному виску. — Не останавливайся.

Меня что-то разбудило ранним утром. Не знаю, что именно. Кажется, приснился какой-то чрезмерно яркий сон. У меня ощутимо болели мышцы с внутренней стороны бёдер. Но в целом я ощущала себя прекрасно.

Воспоминания о минувшей ночи откровенной эротической картинкой, закружились у меня в голове. Прикрыв глаза, я бесстыдно прокручивала в памяти то, как Давид брал меня, целовал, подстраивая мое тело исключительно под себя. Кажется, я всё еще ощущала аромат его кожи на себе.

Открыв глаза, я повернула голову влево и увидела лишь пустоту. Давида в комнате не было. Аккуратно потянувшись, я поднялась и первое, что нашла — смятую черную рубашку. Где были мои вещи, я понятия не имела. Надев рубашку, я причесала пальцами спутанные волосы и тихо выскользнула из спальни.

Мне нужно было в ванную, но все мои инстинкты и мысли тянулись к тому, чтобы немедленно найти Давида. Я хотела к нему. Еще сильней, чем когда-либо. Просто хотелось побыть рядом с ним. Даже если он чем-то занят, я могла бы тихонько посидеть рядом и превратиться в тень.

Мои нервные окончания всё еще хранили в себе те импульсы, что запустил этой ночью Давид. Воспоминания оказались слишком яркими. Мое тело всё еще помнило Давида. Со мной до сих пор происходили какие-то изменения. Я будто слилась с океаном. Нырнула в него с головой и достав до дна, стала его морской подругой.

В большущем доме я совершенно не ориентировалась. Хотя еще вчера была твердо убеждена, что всё здесь детально рассмотрю, дабы узнать хозяина получше. Приходилось открывать одну дверь за другой, чтобы отыскать ванную. В какой-то момент, когда я открыла очередную дверь, мои мысли на секунду замерли и будто пожелтевшая листва, опали к ногам.

Я наткнулась на детскую. Вернее, эта комната в будущем должна была стать именно детской. Здесь стояла кроватка. Она была собрана, но некоторые ее части всё еще хранились в защитной плёнке. Стояли какие-то коробки и игрушки. К одной из стен были приставлены какие-то дополнительные детали. Возможно, столик или еще что-то подобное.

Складывалось такое впечатление, что из комнаты кто-то на минутку вышел. Он сейчас вот-вот вернется, чтобы продолжить сборку. Но если присмотреться… Было заметно, что сюда уже давно никто не входил. Я заметила тонкий слой пыли на полу и деталях.

Секундная пустота в моей голове тут же заполнилась роем страшных беспокойных мыслей. Если была любимая женщина, которая умерла, то возможно…

— Господи, — тихо выдохнула я и поспешила закрыть дверь.

Развернувшись,