— Не нужно быть столь категоричной. Они, безусловно, разныелюди, но Кристин искренне любит своего сына. И как мать хочет, чтобы у еемальчика была достойная подруга. Можно один личный вопрос?

— Мне? Можно.

— Вы прибегали к помощи пластической хирургии? Только неврите. И не дергайтесь.

— Это неприлично — задавать такие вопросы молодым женщинам,— томно улыбнулась Алиса.

— Да или нет?

— Да.

— Это еще один факт, который раздражает Кристин. В вашемвозрасте не обязательно прибегать к подобным операциям. Она вам ничего нескажет, но подсознательно это ее раздражает.

— Я еще должна думать о том, какой размер бюста нравитсяКристин? Мне так нравится.

— А ей нет. У каждого свое понимание красоты. Вот и Линдсиимеет свои взгляды, отличные от взглядов Юхана. Спасибо, что вы пришли ко мне ирассказали о том, что видели Линдси на пляже.

— Только никому не говорите, — попросила она, — я сказалаЮхану, что кто-то за нами наблюдает, но он только посмеялся. И не поверил мне.А я уверена, что видела именно Линдси.

— Никому не скажу, — пообещал Дронго, — идите спать. Вамнужно отдохнуть.

— Спасибо. — Она поднялась и подошла к дверям. Затемобернулась. — Я даже не знаю, что подумала Кристин, ведь мы были в таком виде…Может, она решила, что это мы…

Алиса открыла дверь, вышла в коридор и вдруг сдавленнокрикнула. Дронго рванулся следом за ней. В коридоре стоял Линдси, которыйвнимательно наблюдал за ними. Увидев, как Алиса выходит из комнаты эксперта, оннеприятно усмехнулся.

— Поздравляю, — негромко сказал он, — кажется, нашмальчик-плейбой обзавелся ветвистыми рогами?

— Это совсем не то, что вы думаете, — возразил Дронго.

— А я ничего уже не думаю. Наша молодая особа готова лечь впостель с кем угодно, лишь бы прорваться в актрисы. Я повидал множество такихдевочек. И если она выходит от вас в шестом часу утра, то это означает, что вывсего лишь разучивали очередную сценку из популярного кинофильма. Верно?

— Вы пошляк, — с отвращением сказал Дронго.

— А вы суровый моралист? — желчно осведомился Линдси. —Впрочем, делайте то, что считаете нужным. Меня это не касается.

Алиса побежала вниз по лестнице к себе. Дронго посмотрел ейвслед, потом перевел взгляд на Линдси.

— Вы подслушивали? — мрачно спросил он.

— Нет. Здесь толстые стены и хорошие дубовые двери. Ничегоне слышно, — цинично заметил Линдси. — Она, видимо, рассказала вам, что виделаменя на пляже в тот момент, когда увлеченно стонала под тяжестью тела своегопартнера.

— И вы там были?

— Я вам уже говорил. Я всего лишь гулял вдоль океана.

— Но вы забыли сказать, что видели Юхана и Алису.

— Не считал нужным. Они были так увлечены своим делом, и ябыл уверен, что они меня не заметили. Хотя Алиса контролировала обстановкугораздо лучше Юхана. Мужчины вообще в такой момент теряют голову, превращаясь впохотливых самцов. А женщины все видят и замечают. Они никогда не теряютголовы.

— Поэтому вы мне ничего не сказали?

— И поэтому тоже. Но я не подсматривал. Как и не подслушивалсейчас. Все получается спонтанно, случайно, если хотите.

— Через несколько минут после того, как вы от них отошли,они обнаружили убитого Моничелли, — сказал Дронго, — получается, что вы его неувидели. Или опять что-то забыли мне рассказать.

— Я никого больше не видел и ничего не забыл. И я не считаюнужным рассказывать всем о том, как на пляже молодые люди занимались сексом.Или вы полагаете, что я должен был привести туда Кристин, чтобы она отшлепаласвоего сына?

— Вы были у Кристин вчера вечером?

— Вы знаете, что был.

— Когда?

— Когда вернулся с пляжа. Зашел к ней и немного поправилволосы. Добавил макияжа. Ничего особенного. Работа на две-три минуты, чтобы онавыглядела как обычно хорошо. Вы хотите снова меня допрашивать?

— Нет. Не хочу.

— Тогда — спокойной ночи. Или доброго утра, мистер эксперт.

Линдси усмехнулся и пошел к своей комнате. Войдя в нее, онгромко хлопнул дверью, невольно выдав свое раздражение.

В это утро солнце, едва появившись над горизонтом,неожиданно скрылось за серыми облаками. Если учесть, что на Барбадосе тристапятьдесят дней в году бывает солнечная погода, то появление облаковвоспринималось здесь как редчайшая аномалия.

Дронго не мог заснуть в это утро, прислушиваясь к звукам ишорохам в доме. У всех было мрачное настроение, многие беспокойно ходили всвоих комнатах. Кухарка и горничная, так и не покинувшие дом в эту беспокойнуюночь, провели все утро на кухне. Но к завтраку спустилось только четыречеловека. Линдси, казалось, не знавший, что такое усталость. Доктор Моргунас,решивший, что нужно подкрепиться. И секретарь Барнард, который спустился внизвыбритым и в костюме, словно и не провел бессонную ночь. Последним появилсяДронго. Он так и не сумел уснуть, решив, что можно спуститься к завтраку, а ужепотом немного поспать. Увидев его, Линдси отвернулся. Моргунас короткопоздоровался, а Барнард вежливо кивнул.

Желать доброго утра в этот день Дронго не хотелось. Поэтомуон молча кивнул всем троим и уселся за стол. Испуганная горничная подала кофе ичай.

— Сегодня вечером сотрудники полиции приедут еще раз, —сообщил Барнард, — они просили приехать кого-нибудь из нас на вскрытие теламистера Моничелли. Я полагаю, что должны поехать наш врач и эксперт.

— Верно, — оживился Линдси, — они и должны присутствоватьтам. Вы правильно решили, Барнард.

— Нет, — сказал Дронго, — я не поеду. Не люблюприсутствовать при вскрытии тела. До сих пор не люблю. И ничего нового я неузнаю. Лучше оставить подобное занятие профессионалам. Я не врач, мне каждыйраз трудно бывает смотреть на вскрытие.

— Я поеду, — согласился Моргунас, — возможно, узнаем что-тоновое. Хотя там все ясно. Сильный удар, разорвавший артерию. В общем, не былошансов.

— Когда вы должны будете уехать?

— Примерно в десять часов утра. Думаю, что вскрытие займетчаса четыре или около того.

— Как себя чувствует Кристин?

— Плохо. Я дал ей снотворное, но она долго не могла заснуть.Я хотел сделать ей укол, но она не разрешила. Сейчас она спит.

— В таком состоянии она не сможет принять участие в съемкахфильма, — резюмировал Линдси, — а группа прилетит сюда уже через два дня. Ядаже не знаю, что она им будет говорить.