окна в этой части до самого пола, отопление пустим под ним, за окном высадим деревья, чтобы вид был умиротворяющий и приятный глазу. Это планировка, художник из меня так себе, надо найти хорошего — нам красочные картинки пригодятся для рекламы. А пока довольствуйтесь моими…

— Это что?

— Бассейн, это ещё один. Эта детская зона, мы отделим её небольшой стеной и растениями в кадках. Тут разместим кафе, где дети и их родители могут перекусить, а в этой части поставим горки.

— Как это? — ошеломлённо пробормотал Мэтью. Аманда заворожённо разглядывала мои жуткие рисунки, где я попыталась изобразить первый в Ранье, да и во всей Вирдании, аквапарк. Да, горки и развлечения были самыми простыми и лёгкими в исполнении, но и этого для начала хватит.

Больше часа я объясняла, рисовала, доказывала, что это принесёт нам неслыханную прибыль. Уверяла, что в Ранье в наш банно-развлекательный комплекс будут приезжать из самой столицы. С трудом, но всё же удалось убедить Мэтью довериться мне и построить этот проект.

— Да, я понимаю, что наших возможностей не хватит для такого грандиозного строительства. Поэтому Аманда напишет статью о проекте, вдобавок мы распространим листовки с рисунками горок и бассейнов, в которых играют детки. После этого, Мэтью, мы с вами будем ещё и выбирать надёжных инвесторов.

— Ндаа… мадам Делия, ваши слова как бальзам на душу, но, признаться, меня гложут опасения, — задумчиво протянул Паркер, невидяще уставившись в окно, где вечерние сумерки уже окрасили небо в серый, оранжевый и розовый цвета, — но я готов рискнуть.

— Отлично! — радостно воскликнула, складывая в стопку разбросанные по всему столу бумаги, и проговорила, — я рискую так же, как и вы, а может и больше, но я верю в успех.

— У меня есть знакомый художник, завтра я приеду с ним в поместье, а сейчас мне пора, — поднялась с диванчика Аманда, — было приятно познакомиться, мсье Мэтью.

— И мне, мадемуазель Аманда, — проговорил мужчина, тоже поднимаясь, — мадам Делия, и мне пора покинуть ваш гостеприимный дом.

— Рада была встрече, Мэтью.

Довести в целости и сохранности в город Аманду вызвался Паркер. Я попрощалась с гостями, проводив их до самых ворот, своими действиями проявив особое к ним уважение. Узнав у Барни, что Кип ещё не вернулся, отправилась к сыну и провела в его комнате больше двух часов, пока Глен взглядом не показал, что время позднее и ребёнку пора укладываться спать. Звонко расцеловав в обе щёчки Дарена, пожелала ему приятных снов, отправилась в свои покои терпеливо дожидаться, когда же неторопливые стрелки на часах покажут полночь.

Глава 28

Глава 28

Кип так и не вернулся. Было немного страшно одной выходить к незнакомцу за ворота надёжного поместья, но не убивать же меня собрался Скай. Для этого у него имелась тысяча возможностей. Поэтому, мысленно себя подбадривая, дождалась, когда до назначенной встречи останется пять минут, и, прихватив на всякий случай сумочку, в которой лежал небольшой нож, спустилась в холл.

— Мадам Делия, к воротам подъехал экипаж, — обеспокоенно проговорил Лудо, встревоженно поглядывая на дверь, — мсье Джонс ещё не вернулся, позвать мсье Глена?

— Не нужно, Лудо, это ко мне, — успокаивающе улыбнулась, но это не помогло, и старик, накинув на меня пелерину, решительно шагнул за мной следом, — Лудо, я справлюсь, не волнуйся.

— Но как же… мадам Делия.

— Это друг, он только сейчас смог встретиться, — сжала сухонькую ладонь дворецкого, уверенно проговорив, — я скоро вернусь, присмотри за Дареном.

— Хорошо, госпожа, — неохотно согласился Лудо, провожая меня обеспокоенным взором.

На улице оказалось достаточно освещения от фонарей, чтобы разглядеть тёмный кэб, припаркованный у ворот. Довольно большой, минимум на шесть мест, с наглухо закрытыми окнами. Барни, огромной скалой замерев у калитки, не сводил свой суровый взор с тёмного, мрачного транспорта и моё появление не сразу заметил.

— Мадам… вы это, мне не сказали, кто прибыл, — пробормотал привратник, заступая мне дорогу, — вы не ходили бы туда, госпожа.

— Я знаю, кто там, Барни. Всё в порядке — это друг.

— Ох, госпожа, не нравится мне это, и Кип не вернулся.

— Всё будет хорошо, — благодарно улыбнулась здоровяку, кивком приказав открыть калитку, и стоило мне переступить безопасную грань, дверь в экипаже широко распахнулась.

Забираться в тёмное нутро кэба, признаться, было жутковато, в голову лезли мысли, одна страшней другой. По спине то и дело пробегал холодок страха, а сердце лихорадочно колотилось в тревоге. Сейчас я была словно натянутая струна, казалось, задень — и я с рёвом разъярённой кошки наброшусь на своего обидчика. А вязкая темнота узкого салона и давящая тишина лишь усугубляли моё неимоверное напряжение.

— Позволь, я помогу, — неожиданно громко прозвучал незнакомый, низкий, чуть хрипловатый голос прямо над моим ухом, отчего я невольно поёжилась.

— Благодарю, — проговорила, едва не срываясь на писк, и инстинктивно вздрогнула от чужого прикосновения к своей руке. Но всё же нашла в себе силы опереться на предложенную широкую ладонь, наконец разместилась на твёрдом сиденье.

— Ты смела, девушка Дель.

— Или безрассудна, — усмехнулась, вглядываясь в темноту, но кроме расплывчатого пятна на противоположном от меня сиденье, ничего не увидела.

— И это тоже. Ты не против немного прокатиться? Не стоит привлекать внимание к твоему дому.

— Не против, — сказала, чуть задержалась с ответом, запоздало подумав, что это может быть вовсе и не Скай, и сейчас я добровольно села неизвестно к кому и…

— Не волнуйся, я доставлю тебя к дому через полчаса, — будто почувствовал моё беспокойство незнакомец. Хотя кого я обманываю — в этой тишине можно легко услышать, как громко бьётся в груди моё сердце.

— Отлично… Скай?

— Да, — коротко ответил мужчина, кэб тотчас рывком дёрнулся и шустро покатился по мощённой камнем дороге.

Мерный цокот копыт, скрип колёс экипажа и гнетущее молчание длились около десяти минут, но вот лошади сердито всхрапнули и кэб остановился. Через мгновение раздался шорох одежды, и дверь с оглушительным шумом распахнулась. В свете серебряной луны метнулся чёрный плащ, Скай выпрыгнул и подал мне руку.

— Спасибо, — поблагодарила, пытливо вглядываясь в мужчину, но низко спущенная на лоб, широкополая шляпа и высоко поднятый ворот хорошо скрывали его лицо. К сожалению, моё любопытство вышло мне боком, и запнувшись о собственный подол, я буквально свалилась на руки таинственного незнакомца.

— Не ушиблась? — тихо спросил Скай, продолжая держать меня на весу. Жар его ладоней даже через перчатки и ткань моей одежды будто прожигал меня насквозь.

— Нет… кхм, спасибо, — сиплым голосом проговорила, почувствовав плавное скольжение вниз, едва успела вскинуть голову и хоть немного рассмотреть, что всё же скрывается под шляпой, прежде чем мужчина успел отвернуться.

Губы. Они не были ни пухлыми, ни тонкими, они казались твёрдыми и были чётко очерченными. Беззастенчиво чувственными на фоне волевого подбородка, скульптурных скул и смуглой кожи. Наверное, он неплохо целуется, промелькнула шальная мысль в моей голове, тотчас обдав щёки опаляющим жаром и приводя меня в непривычное смятение.

— Ты хотел поговорить? — слишком громко произнесла, сжав руки в кулак, стараясь унять разбушевавшееся сердце, и двинулась по узкой, кем-то вытоптанной дорожке, пролегающей вдоль невысоких густых кустарников.

— Да, хотел… хотел рассказать, во что ты ввязалась, — насмешливо проговорил мужчина, судя по звуку, следуя за мной на расстоянии всего одного шага.

— Так всё плохо?

— Хм… тебе решать, — хмыкнул Скай, выдержав небольшую паузу, и наконец заговорил, — в Ранье два враждующих между собой общества, группы единомышленников — неважно. У каждой есть свои влиятельные люди из столицы, которые заинтересованы в землях этого города. Эти группы старательно друг другу строят козни, делая это тихо, явно не указывая на свою причастность. Ведут борьбу за власть, землю… лет так десять. Открыто не действуют, не желают показаться в дурном свете, обычно пакостят исподтишка. А теперь представь себе ситуацию… в Ранье возвращается девушка и смело или безрассудно влетает в давно затянувшуюся шахматную партию. Мало того, она, принадлежа чёрным, двигая пешки, играет за белых. Белые, как и чёрные, короли в некотором недоумении и затаились, не понимая, что происходит. Чёрные пока пребывают в счастливой вере в свою уникальность, а белые, наблюдая со стороны,