зубы. — Мой отец⁈ Ты соображаешь, что несёшь⁈

К счастью, в этот момент хлопнула дверь, и в аудиторию вошёл Платон — на котором тут же сосредоточились все взгляды. Кристина сняла «глушилку» и отвернулась от меня. Впрочем, даже её левое ухо, выглядывающее из копны тёмных волос, было пунцовым. Оно так и кричало: «Мы ещё вернёмся к этому разговору!»

— Ну что ж, дамы и господа, — начал Платон, — я могу поздравить вас с тем, что вы успешно добрались до конца учебного года. Конечно, впереди ещё экзамены, однако если вы добросовестно занимались в течение года, то опасаться вам совершенно нечего. А сейчас поспешу порадовать: вы можете убрать тетради. Я не буду досаждать вам наукой в этот весенний — почти уже летний — день. Сегодня мы просто подведём итоги ваших энергетических практик за этот год. Сделаем замеры ваших магических уровней и посмотрим, кто и на сколько продвинулся.

Аудитория заметно оживилась. Все зашуршали тетрадями, убирая их от греха подальше. Ученики остаются учениками во всех мирах. Будь они аристократами или сиротами из приюта — весть о том, что сегодня учиться не будем, всегда будет приносить только радость и ничего, кроме радости.

— Приступим. — Платон раскрыл классный журнал и начал, как Белозеров, по порядку. — Господин Абашев! Вам начинать.

Абашев быстро подошёл к аппарату и, не дожидаясь команды, сунул руку в отверстие. Закрыл глаза, напрягся. Аппарат выдал белую сферу. Секунду спустя она стала бежевой, затем — жёлтой. На этом этапе и остановилась.

— Достаточно, — сказал Платон и сделал пометку в журнале. — Господин Абашев, у вас твёрдый третий уровень. Прирост — плюс два за год. Можете лучше.

Абашев, поклонившись, пошёл к своему месту.

— Госпожа Авдеева, прошу вас, — вызвал Платон следующую курсантку.

Я проводил взглядом Авдееву и хмыкнул. Изменения происходили постепенно, поэтому их никто и не замечал. Но всё же Авдеева не была больше той рыхлой девицей с равнодушным лицом и кое-как сидящей формой. За год в академии девушка постройнела, окрепла. В лице появилось что-то решительное.

— Руку в это отверстие, прошу вас, — сказал Платон.

Авдеева подчинилась и закрыла глаза. В следующий миг она дёрнулась, как от удара электротоком. Над аппаратом появилась полупрозрачная сфера. Она налилась белым цветом, быстро перескочила к бежевому, пожелтела. Свечение было не таким ровным, как у Абашева. Сфера мерцала и колебалась.

Секунд десять Платон внимательно наблюдал эту картину, потом сказал:

— Достаточно.

Авдеева резко выдернула руку из отверстия и перевела дыхание.

— Третий уровень, — резюмировал Платон.

— Что? — вырвалось у Авдеевой.

Платон посмотрел на неё с удивлением.

— Третий уровень, госпожа Авдеева. Вы рассчитывали на большее? Прирост за год составил… три уровня.

— Но… этого ведь не может быть! — не сдавалась Авдеева. — У моей мамы — третий. У отца — четвёртый.

— Наследственность — далеко не единственный фактор. Вы, полагаю, усердно работали в течение года…

— Да, но… Это какая-то ошибка. Может быть, аппарат показал результат предыдущего курсанта?

— Госпожа Авдеева, уверяю вас, это — не тот механизм, который может заклинить. Впрочем, если угодно, вы можете повторить тест.

Авдеева будто того и ждала. Решительно сунула руку в отверстие и зажмурилась, от напряжения надув щёки. По аудитории прокатилась волна негромких смешков.

Сфера опять остановилась на мерцающем жёлтом.

— Хватит, — сказал Платон. — Третий уровень, госпожа Авдеева. Вы демонстрируете его с большим трудом, но — демонстрируете. Даже если бы я зачем-то хотел занизить баллы белым магам в общем зачёте, я бы не смог заставить себя поставить вам второй уровень. Вы отлично потрудились, поздравляю. Продолжайте в том же духе.

Авдеева с вытянувшимся от изумления лицом вернулась на место. Она, видимо, чувствовала, что в последнее время стала сильнее и была уверена, что покажет первый уровень. На большее её амбиции не распространялись. Весть о третьем уровне оказалась для неё полнейшей неожиданностью.

— Госпожа Алмазова, — сказал Платон. — Прошу вас.

Кристина, как всегда, не демонстрировала эмоций. Спокойно подошла, вложила ладонь в отверстие и прикрыла глаза, будто задремала. Напряжение она искусно скрывала.

Как и в прошлый раз, сфера быстро пролетела все стадии вплоть до розовой и — покраснела. Секунды три краснота была ровной, потом начала неуловимо мерцать. Платон, с хладнокровием садиста, выждал секунд пятнадцать. И только когда на лбу Кристины проявилась испарина, сказал:

— Достаточно. Поздравляю, госпожа Алмазова. Шестой уровень. Прирост за год — один, но при таких исходных данных это всё равно очень хорошо.

Кристина вернулась за мой стол.

— Поздравляю, — негромко сказал я.

— Не с чем. Авдеева, слабейшая белая магичка, показала плюс три, а я — всего плюс один. Слабость.

— Но это ведь плюс, а не минус.

Кристина только фыркнула. Она не выпендривалась, её действительно разочаровал результат.

— Господин Барятинский, прошу вас, — вызвал Платон.

Я подошёл к ящику. Наверное, я был единственным курсантом, который совершенно не переживал за свой результат, ведь мы его проверяли не так давно. И всё же меня тоже ждал небольшой сюрприз.

— Довольно, — сказал Платон.

Я вытащил руку и посмотрел на учителя вопросительно. Тот сделал пометку в журнале и с торжествующим видом сказал:

— Твёрдый десятый. Плюс два по сравнению с предыдущим измерением. Пусть вас не смущают столь незначительные, казалось бы, цифры прироста. До третьего уровня можно действительно дорасти очень быстро, но потом этот процесс становится медленнее и тяжелее. Отличный результат, господин Барятинский! Поздравляю.

Да я-то и не переживал. Даже наоборот: думал, будет девятый, как в прошлый раз. Но с тех пор, видимо, энергетический фон в столице улучшился ещё немного, и я подскочил до десятого.

— Скоро начнёте догонять учителей, — весело сказал мне вслед Платон.

То-то Иллариона Юсупова перекорёжит, когда я с ним поравняюсь… А я ведь поравняюсь. Если меня, конечно, не убьют прежде.

Впрочем, сегодня мне предстояло увидеть ещё одну перекосившуюся юсуповскую рожу. Хотя сердобольный алфавит приберёг это зрелище до самого конца.

Анатоль — третий уровень, плюс один.

Андрей — третий уровень, плюс два.

Мишель — четвёртый уровень, плюс два.

Полли не слишком удивила — второй уровень, плюс один. Видимо, она и безо всяких проклятий белых магов была не слишком сильна.

И, наконец, пришёл черёд Жоржа Юсупова. Он очень старался, скрежетал зубами и, судя по выражению лица, был близок к тому, чтобы навалить в штаны. Однако вердикт Платона был неумолимым:

— Пятый уровень. Прирост — плюс один. Неплохой результат, поздравляю.

В мою сторону Жорж не смотрел. Думаю, за этот год он понял, что нет ни одной области, в которой он бы превосходил меня. В магии — слабее в два раза. На «дуэли» не блеснул, в рукопашке — чуть богу душу не отдал. Заговор — и тот раньше меня не раскрыл.

— Что ж, — сказал Платон, поставив заключительный росчерк в журнале, — я не берусь пока давать серьёзных прогнозов. Но если допустить, что и на остальных курсах картина в целом подобна вашей, то можно начать забывать о безусловном магическом превосходстве чёрных магов. Картина выравнивается, господа! Природный баланс чёрного и белого восстанавливается.

Платон взглянул на меня и едва заметно кивнул. «И ни одного случая странной болезни в Чёрном городе, вот уже пару месяцев», — угадал я его мысль. И кивнул в ответ.

Я сдержал своё обещание. Клавдию мы спасли. Но надолго ли? Тот, кто всё это затеял — жив, здоров и на свободе. Мало того: силён настолько, что не только мне, но и Витману главе тайной канцелярии, непонятно, как ему противостоять. Не говоря уж о том, что для того, чтобы противостоять кому-либо, этого кого-то сперва нужно найти. И как быть с этим — загадка не меньшая…

— Стой! — догнала меня разъяренная Кристина уже на выходе из корпуса.

Глава 21. Дьявол — в мелочах

Я поморщился. Похоже, от разговора мне не уйти.

— Внимательно слушаю, — сказал я, открыв перед дамой дверь.

Кристина вышла первой, я — за ней. Убедившись, что рядом нет лишних ушей, Кристина поставила глушилку и спросила:

— Так что там насчёт моего отца и публичного дома?

Вот дёрнул же меня чёрт за язык! Может быть, Витман вообще был в публичном доме по другим делам. Известным и понятным. А перед коллегами наспех отбрехался, что будет проводить допросы.

С другой стороны — что ему мешало предупредить меня, чтобы не говорил Кристине?

— Ты о чём? — с невинным