— У Тассера столько же прав защищать свою родину от захватчиков, как и у любого из воинов, — напомнил Харузу Горин. — Если бы я решил, что дракон угрожает Ренделшаму, и мог бы этому помешать, я бы позаботился о том, чтобы перевал и прибрежная дорога были достаточно надежно защищены, а потом отправился бы на помощь в столицу, невзирая ни на какие приказы.

Некоторые из молодых офицеров кивали в знак согласия — и Горин понял, что Харуз это заметил. Он ожидал, что лорд-маршал отреагирует ответной вспышкой, но тот отвел взгляд, выказывая странное и нехарактерное для него равнодушие.

— Тассер уходит сейчас же, — заявил командир трясинных воинов. — Убьет дракона. А потом Тассер вернется — с армией.

Горин напрасно ждал реакции от Харуза и в конце концов ответил Тассеру сам:

— Я принимаю это как слово чести.

И тут Тассер сделал нечто такое, что, как прекрасно знал Горин, не имело никаких прецедентов. Он протянул свою ороговевшую руку Горину для пожатия. Горин ее принял.

— Да, — сурово проговорил трясинный воин. — Слово чести.

А потом он повернулся и, встав во главе своего боевого отряда, быстрой рысью повел его обратно к дороге, по которой они пришли всего несколько дней тому назад.

Харуз проводил их взглядом.

— Туда им и дорога, — сказал он, почти выплевывая эти слова сквозь стиснутые зубы. — Я никогда ничего и не ждал от него и его нелепой «армии». Не знаю, какому дурню пришла в голову мысль тащить за собой трясинных жителей. Этим обитателям грязи совершенно нельзя доверять.

— Дурень, который «тащил их за собой», как вы изволили выразиться, — это мой родич Рохан, — ответил Горин, уже не пытаясь сдержать гнев и раздражение. — И я не намерен оставить его сегодня умирать от руки фридийцев!

Не обращая больше внимания на лорда-маршала, Горин собрал около сотни ренделских солдат. Издав клич, в котором излил часть накопившейся с утра досады, он повел людей в гущу схватки на снежной лавине. Там кипела битва, которая занимала все большее пространство вокруг собственно дороги. Хотя место для сражения было не самое подходящее, оно все же давало Четырем Армиям (на самом деле уже двум, поскольку люди Рохана все еще, по-видимому, сражались по другую сторону перевала, а трясинная армия ушла) больше места для маневра.

А потом Горин повернулся к тем солдатам, которые еще не вступили в бой.

— Мы чуть было не попали в западню. Враг каким-то образом узнал наши планы. Морские Бродяги сейчас в ужасном положении: ведь они ждут нашей атаки на фланг противника, а эта атака уже не состоится. Нам нужно спешить им на помощь. Кто пойдет со мной?

В ЛАГЕРЕ ФРИДИЙЦЕВ северяне уже ждали Морских Бродяг. Все их планы оказались бесполезными: моряки оказались в отчаянном положении, фридийцы напали на них с трех сторон. Морские Бродяги издали свой боевой клич, который был усилен ревом боевых котов. А потом они приготовились к бою и стали ждать первую волну нападавших.

У Рохана не было времени для того, чтобы привести в порядок свои мысли: он почти мгновенно вынужден был вступить в бой сразу с двумя коренастыми, плосколицыми захватчиками. Он отбросил копье противника плоской стороной меча и, почти не меняя его движения, вонзил клинок в тело второго врага. Когда он развернулся, чтобы добить первого противника, то обнаружил, что перед ним снова стоят двое. Он не представлял себе, где находятся Келтин и Битта, хотя слышал в отдалении их рычание и визг. Он решил, что они проскользнули в тыл и теперь расправляются с отстающими.

Когда он втянулся в ритм боя, его мысли почему-то начали проясняться. «Что-то тут не так, — сказал он себе. — Мы двигались скрытно, высылали разведчиков. Как могли фридийцы узнать о нашем приближении и приготовиться к сражению? Морские Бродяги должны были бы захватить их врасплох». А еще, когда первое тяжелое потрясение прошло и его люди стали сражаться как положено опытным воинам, он понял, что во вражеском лагере оказалось не так много противников.

Следовательно, северяне-захватчики не только ожидали появления Морских Бродяг, но и готовы были выставить основные силы против армии, которая сейчас пробиралась через горный перевал.

Чувствуя, как больно сжимается сердце и отчаянно покалывает в затылке, Рохан понял, что там, на перевале, армия попала в засаду, как случилось и с Морскими Бродягами.

— Отходим! — крикнул он и услышал, как приказ повторяют те, кому удалось расслышать его в шуме боя. — Ищем место для обороны!

Они будут держаться изо всех сил, как это у них заведено, и враг дорого заплатит за каждого убитого моряка.

Его люди немедленно выполнили приказ своего предводителя. Им стало понятно, что именно происходит, ведь они были опытнее Рохана. Хотя они предпочитали нападать, но и науку обороны каждый хорошо усвоил. Кто-то установил на место боевой флаг Рохана, и Морские Бродяги стали собираться вокруг него. Битва кипела, оружие звенело, неся опасность и смерть.

Совершенно не к месту, словно вырвавшись из пут времени, Рохан вдруг ясно вспомнил давний день в Великом Соборе Света в Ренделшаме, разговор с добрым священником Эсандером и книгу. Наиболее отчетливо он вспомнил те слова, которые, как он поклялся, станут для него руководством ко всей последующей жизни. Сейчас они звучали у него в голове в такт ударам его меча.

«Хотя осторожность и здравый смысл весьма важны, иногда нужно идти на риск.

Если ты смеешься — рискуешь показаться дураком.

Если ты плачешь — рискуешь показаться слабодушным.

Если тянешься к другому — рискуешь влюбиться.

Проявляя чувство — рискуешь раскрыться.

Открывая толпе свои идеи и мечты — рискуешь быть отвергнутым.

Любя — рискуешь не обрести ответной любви.

Сама жизнь грозит риском смерти.

Надеясь — рискуешь разочароваться.

Делая попытку — рискуешь потерпеть поражение.

Тем не менее надо идти на риск, потому что величайшая опасность и заблуждение в жизни есть отсутствие риска. Если человек не рискует ничем, ничего не делает, ничего не имеет — они становится ничем. Он может избежать потерь и скорбей, но не научится познавать, чувствовать, изменяться, расти, любить и жить. Скованный страхом, он — раб, который бежит от своей свободы.

Только тот, кто осмеливается идти на риск, — свободен».

Сегодня Рохан пошел на высочайший риск. Он с холодной уверенностью понял, что он и его сородичи могут умереть — и, возможно, умрут — там, где стоят. Он надеялся, что оставшиеся на кораблях, а в особенности его дед, узнают, что они умерли славно.

А еще ему хотелось надеяться, что Анамара не будет горевать слишком долго.

Горин быстрым маршем вел отряд ренделских солдат через горный перевал к прибрежной дороге. Боевые коты не любили такого быстрого движения, поэтому он попросил их остаться. С Роханом пошла его пара. Это было хорошо, хотя в битве, которая ждала их впереди, им пригодились бы несколько таких пар. Надо отдать должное тем людям, кто пошел с ним: они не хотели отдыхать подолгу, стремясь поскорее прийти на помощь храбрым морякам, на долю которых сегодня выпала самая тяжелая схватка.