— Да что ты? Ты меня просто удивляешь! — насмешливо произнесла Сара и снова посмотрела в окно. Она увидела Брина, входящего в сад. И снова на ее губах появилась таинственная улыбка. — Ты знаешь, Маркус, я допустила в отношении Брина несправедливость. Я считала, что его желание пригласить сюда молодых дам было чистым жульничеством. Но теперь я прихожу к заключению, что была не права… Безусловно, не права.

— Да? — Темные брови Маркуса взметнулись вверх, когда он тоже взглянул в окно. — Знаешь, любовь моя, она действительно очаровательная маленькая кокетка. Могу только добавить, что я с предельным уважением отношусь к твоему мнению.

Послышался легкий вздох.

— Я не отличаюсь чрезмерным любопытством, как тебе известно, Маркус, но ничего не имела бы против того, чтобы услышать их разговор.

Сара была бы разочарована, потому что первые слова, которыми они обменялись, относились к красотам английского сада, после чего Брин с удивительным проворством увлек Верити к калитке.

Прежде чем она это поняла, они оказались в розарии. Верити неожиданно обнаружила, что это было не столь романтичное место, каким оно показалось ей прошлой ночью: ни один куст еще не цвел.

— Зачем мы пришли сюда?

— Затем, что нас было видно из окна гостиной, — объяснил он ей с улыбкой, решительно ведя ее к той самой скамейке, — а я бы предпочел, чтобы нас не видели.

В ее красивых глазах появилось озорное выражение.

— Да? Я надеюсь, мне не грозит опасность потерять целомудрие?

— В данный момент нет. Но еще несколько ваших провокационных взглядов, и я не смогу ручаться за последствия, — шутливо предупредил он. Однако она не была уверена в том, что он шутит.

Вериги села рядом с ним на скамейку и, не дождавшись, пока он заговорит, спросила, просто чтобы прервать молчание, была ли удачной его сегодняшняя утренняя миссия.

— Будет видно, — уклончиво сказал он, а потом рассказал ей о том, что решил продать йоркширский дом своего деда. — Это было нелегкое решение, Верити, но уверен, что правильное, поскольку я в ближайшем будущем собираюсь обосноваться в Девоншире.

Верити вдруг почувствовала, как у нее защемило сердце. Она не виделась с Брином несколько лет, но сейчас они встретились снова и стали — да! — стали гораздо ближе друг другу, чем до его ухода в армию. Ее ужаснула сама мысль о том, что его не будет рядом, когда она вернется домой.

— Наверное, вы правы. — Она и сама удивилась тому, как глухо прозвучал ее голос, поэтому для нее не стал неожиданным вопросительный взгляд, который он бросил на нее. — Нет, правда. Я уверена, что это правильное решение. — Она попыталась улыбнуться. — И, конечно же, вам придется сосредоточиться на своей новой роли в жизни.

— Ах, да… виконтство. Это тоже доставляет много проблем.

— О, Брин! Вас окружает столько хороших людей, всегда готовых дать вам нужный совет… Маркус Рэвенхерст, например. И я тоже навсегда останусь вашим другом.

Взгляд, который он бросил на нее, трудно было недооценить.

— Это так, Верити?

— Вы прекрасно знаете, что так.

— Это радует. Поскольку мне нужен друг, который оградит меня от всех этих озабоченных сватовством мамаш.

Верити озорно хмыкнула. Последние недели его пребывания в Лондоне и так были нелегкими, а уж когда новость о том, что к нему перешел титул его дяди, станет всеобщим достоянием, тщеславные мамаши сделают его жизнь невыносимой.

— Не представляю, как я могу помочь вам справиться с этой проблемой.

Наступило короткое молчание, а потом последовал ответ:

— Можете… став моей невестой.

Несколько секунд Верити только молча смотрела на него, уверенная в том, что неправильно его поняла.

— Вы не можете говорить это серьезно! — взволнованно воскликнула она, почувствовав, что снова, наконец, обрела дар речи.

— Могу, моя дорогая, — ответил он. — Я абсолютно серьезен. Мне нужно время, чтобы привыкнуть к этой моей новой роли. И вы — единственный человек, который может дать мне это время. Разумеется, помолвки не придется долго ждать. И вы сможете прервать ее в любой момент, когда захотите.

Он взял ее за руку. По какой-то необъяснимой причине у Верити не возникло желания вырвать ее.

— Я никогда не видел своей матери. И хотя я далек от того, чтобы избегать общества дам, в своей жизни я доверял всего нескольким женщинам. Конечно, я безоговорочно доверяю Саре. И вам, моя дорогая девочка, я тоже доверяю всем сердцем.

И снова Верити почувствовала, что у нее пропадает голос. Она была вынуждена отдышаться, прежде чем смогла слово вымолвить.

— Это, конечно, восхитительный комплимент. Но… но я все же считаю, что вы прибегаете к довольно крутым мерам. Фиктивная помолвка — не решение, и мне кажется, что, спокойно все обдумав, вы придете к такому же заключению.

Неожиданный взрыв смеха поверг ее в полное недоумение.

— Моя дорогая девочка, это решение я принял не под влиянием момента. Я вынашивал его долго, почти с той самой минуты, как снова увидел вас.

— Что? Вы хотите сказать, что, проявляя ко мне некоторое внимание в Лондоне, преследовали одну-единственную цель — обмануть светское общество и заставить его поверить в то, что испытываете ко мне нежные чувства?

— Не совсем так, — осторожно ответил Брин. — Но человек должен предвидеть все возможности. И вы должны согласиться, что несколько газетных строк, извещающих о нашей помолвке, выглядели бы чрезвычайно странно, если бы я не уделял вам никакого внимания. Кроме того, мне всегда приятно быть с вами… и сейчас приятно, — искренне добавил он. — Быть в вашем обществе удовольствие, можете мне поверить.

— Правда? Вы — беспринципный негодяй! — Верити отдернула руку, словно боялась себя осквернить. — А как насчет других девушек, которых вы пригласили приехать сюда, подав им напрасные надежды?

— Упаси меня Бог! — воскликнул он, одновременно изумленный и возмущенный. — Неужели вы в самом деле думаете, что можно разбить сердце этой визгливой сове или этой зануде? Единственная, из-за кого я мог бы чувствовать угрызения совести, — это Кларисса Джиллингэм. Но, увидев, как она строила вчера глазки Каслфорду, я совершенно успокоился.

— Она вовсе не строила ему глазки, — неуверенно возразила Верити, изо всех сил стараясь не расхохотаться, услышав нелестные характеристики юных искательниц счастья. — У них просто много общего.

— Пусть будет так. Разве мог я пригласить вас одну? Вы вряд ли приехали бы.

Верити пристально посмотрела на него.

— Знаете, Брин Картер, а вы не такой, каким кажетесь. Вы хитрый.

Он и виду не подал, что оскорблен такой характеристикой.

— Так вы согласны? Мы могли бы объявить о нашей помолвке завтра вечером на приеме.