– Удачи тебе в поиске, Джозеф. Ты мне понравился, поэтому хочу тебя сразу предупредить. Ты, насколько я поняла, знаешь историю этого бриллианта?

– Знаю. Даже в нескольких вариантах.

– Так вот, значит, ты знаешь, что «Флорентинец» попал в нашу страну нелегальным путем. Его украли и тайно привезли. Тут есть два варианта. Такой камень может быть продан в частную коллекцию, а значит, пропасть для всего человечества на долгие десятилетия. Обычно только острая нужда в деньгах заставляет владельца продать бриллиант, и тогда он может появиться на аукционе. Но есть и другой вариант: камень могут распилить и продать по частям.

– Если бы я такой бриллиант нашел, то не стал бы его уродовать, – я тяжело вздохнул, чем вызвал новую улыбку у девушки. – А кстати, сколько он может стоить?

– Бриллианты такого веса, само по себе, очень редкое явление, а бриллиант лимонного цвета, отличающийся фантастической яркостью, да еще такой чистоты и размера… он просто уникален.

– Хорошо. Тогда во сколько оценивается его уникальность? – теперь уже в моем голосе звучала усмешка.

– Хм. Если ко всем его достоинствам добавить историческую ценность, то думаю, что «Флорентинец» будет стоить… не менее миллиона долларов, но при этом сразу скажу: это далеко не точная цена. Даже может больше…

Тут за моей спиной раздался мужской голос, оборвавший наш разговор:

– Мисс Брайт, я вас ищу! У меня к вам срочное дело!

– Извини, Джозеф, но мне надо идти.

– Спасибо вам большое, мисс Брайт.

Девушка отошла, а я подумал: «Похоже, я опять стану миллионером».

Закрыв энциклопедию, спрятал ее в портфель, потом стал переходить от стенда к стенду, изображая предельную заинтересованность. Временами я проверялся, но чьего-то особо пристального внимания к своей личности не заметил, тем более что народу на выставке прибавилось. Мысль о миллионе за драгоценный камень стала для меня несколько неожиданной, так как по своему невежеству я рассчитывал на намного меньшую сумму. Сто пятьдесят – двести тысяч долларов. Теперь я уже не был рад, что завязал эту сделку на Еву. Она женщина деловая и, когда узнает, что при миллионной сделке получит лишь десять-пятнадцать тысяч долларов, то такой крик поднимет…

«Там и до Макса дойдет, что дело нечисто. Если, конечно, она ему все просто не выложит, как оно есть. Просто из чувства женской мести, – этого мне бы очень не хотелось, так как Ругер был единственным человеком в этом мире, с кем я чувствовал себя самим собой. – Предложу ей десять процентов. Это как-никак сто тысяч. Глазки у нее завидущие, а ручки загребущие. Не устоит. Однозначно».

Переходя с места на место, я осторожно следил за дверью, за которой находились кабинеты для личных переговоров. Она не только была прикрыта плотными шторами, но также перед ней стоял охранник. Из выходящих оттуда людей мне надо было вычислить миллионера из Техаса. Прошло полчаса, но за это время вышло лишь только двое мужчин, которые остановились возле одного из стендов и стали о чем-то оживленно спорить. Остановившись недалеко от них, я определил по называемым именам, что это не те люди, которые мне нужны. Прошло еще двадцать минут, как штора отодвинулась, и в зал вышло трое мужчин. Двое мужчин попрощались с третьим и направились к выходу.

«Ты-то мне и нужен», – подумал я и быстро направился к оставшемуся стоять мужчине. Ошибиться было трудно. Загорелое, обветренное лицо. Живой и острый взгляд. Но даже не это говорило, что он техасец, а ковбойская шляпа «стетсон» и галстук Боло на его шее, выполненный в виде шнурка с оригинальным зажимом.

– Здравствуйте, сэр. Я не посыльный, как вы могли подумать. Только вот это вам просили передать, – я залез в портфель и достал конверты.

– Хелло, парень. Как жизнь?

– Хорошо, сэр. Вот возьмите, – я протянул ему два конверта, но при этом сделал так, чтобы мой оказался снизу.

Он оглядел меня внимательным и оценивающим взглядом, потом взял оба конверта, но открывать не стал.

– Ты, похоже, парень, не здешний. Взгляд у тебя прямой, открытый. У местных взгляд неприятный, бегающий, как у конокрадов.

– Ваша правда, сэр. Так я пойду?

– Если тебе больше нечего сказать, то ты свободен.

– До свидания, сэр.

– Пока, парень.

Только я успел отойти от Райана, как к техасцу подошел мужчина и с ходу завязал беседу, и тем самым помог мне выиграть время, дав возможность спокойно уйти. Все, что я наметил для себя, было выполнено, теперь только осталось ждать реакции миллионера на фотографии желтого австрийского бриллианта. Направляясь к выходу, я, прощаясь, кивнул головой Джулии, которая в этот момент разговаривала с нарядно одетой дамой, та только успела ответить мне кивком головы, как в следующую секунду девушка неожиданно воскликнула:

– Извините меня, мисс Паркер! У меня срочное дело! – и торопливо зашагала к выходу.

Нетрудно было догадаться, куда она торопилась: в выставочный зал входила группа китайцев. При виде их местная американская элита сделала своеобразную «стойку», изобразив презрение на своих лицах. Ничего удивительного в этом не было. В это время негры, латиноамериканцы и китайцы были для американцев людьми второго сорта. Место узкоглазых было в прачечных и лавках, торгующих китайской едой, но никак не на престижной ювелирной выставке, среди богатых и влиятельных людей. Видимо, исходя из подобных мыслей, из глубины зала к ним сразу направились два охранника, но на полпути были остановлены окриком элегантного мужчины, подходившего вслед за Джулией к группе китайцев. Вслед ему к вновь прибывшим гостям потянулось сразу несколько человек в дорогих костюмах и с вежливыми улыбками, которые они только что нацепили на свои лица. Спрятав презрение и брезгливость, они шли на запах больших денег. Если часть посетителей была в какой-то мере шокирована появлением китайцев на престижной выставке высокого уровня, то у меня возникло удивление другого рода, стоило мне увидеть в свите китайского миллионера знакомое лицо. Это был средний сын Ли Вонга – Вэй Вонг.

«Триада? Здесь? А почему нет? Торговля бриллиантами, хоть и приносит намного меньший доход, чем наркотики, но все равно выгодна».

К моему сожалению, мы успели с Вонгом обменяться взглядами и узнать друг друга, прежде чем мне удалось отвернуться.

«Эта Америка – одна большая деревня», – при этом подумал я, продолжая идти к выходу.

– Господин Ван Донг, это большая честь для нас! Мы рады приветствовать самого богатого человека в Гонконге на нашей выставке! – раздался голос устроителя выставки. Следом раздался синхронный перевод китайца, исполняющего роль переводчика. Внимание посетителей выставки на какое-то мгновение полностью переключилось на торжественную встречу, которую устроили китайцам. Как подросток, я должен был качественно выполнять свою роль, а значит, таращить глаза на китайцев. Именно этим воспользовался Вэй, когда негромко спросил по-китайски у рядом стоящего соотечественника: