«Женщина?» – спросил отец. – «В Терновом Лесу?»

«Она была… древней… и снег до нее не долетал».

«Ведьма», – ахнул Видар.

«Такие вещи случаются в Зимнюю Луну», – добавил Артфаэль.

«И что она сказала?» – нервно спросил отец.

Кира видела смятение и тревогу на лицах всех присутствующих и решила удержаться, не рассказывать им о пророчестве, о своем будущем. Она и сама все еще пыталась это осмыслить и боялась, что если они это услышат, то подумают, что она сошла с ума.

«Я… не помню», – сказала девушка.

«Это она с тобой сделала?» – спросил ее отец, глядя на щеку Киры.

Кира покачала головой и сглотнула, в горле у нее пересохло, и Лира, бросившись вперед, дала ей воды из меха. Девушка выпила ее, осознав, насколько ее мучила жажда.

«Я услышала крик», – продолжила Кира. – Не похожий ни на один из тех, что я слышала раньше».

Она села, чувствуя себя более ясной, когда к ней быстро возвращалась память. Она посмотрела прямо в глаза своему отцу, спрашивая себя, как он отреагирует.

«Крик дракона», – ровно произнесла она, приготовившись к их реакции, задаваясь вопросом, поверят ли они ей вообще.

Присутствующие в комнате громко ахнули от недоверия, все мужчины уставились на нее, над ними повисла напряженная тишина – Кира никогда не видела такого потрясения на их лицах.

Казалось, целую вечность никто не произносил ни слова.

Наконец, ее отец покачал головой.

«Драконы не посещали Эскалон тысячу лет», – сказал он. – «Должно быть, ты услышала что-то другое. Возможно, слух сыграл с тобой шутку».

Тонос, историк и философ старого короля, а теперь житель Волиса, пожилой человек с длинной седой бородой, сделал шаг вперед, опираясь на свою трость. Он редко говорил, но когда это делал, то всегда вызывал большое уважение, будучи хранилищем забытого знания и мудрости.

«В Зимнюю Луну», – сказал он слабым голосом. – «Такое возможно».

«Я видела его», – настаивала Кира. – «Я его спасла».

«Спасла его?» – переспросил отец, глядя на нее так, словно она сумасшедшая. – «Ты спасла дракона?»

Все мужчины посмотрели на нее так, словно она потеряла рассудок.

«Все дело в ране», – вставил Видар. – «Она повлияла на ее рассудок».

Кира вспыхнула, отчаянно желая, чтобы они ей поверили.

«Она не повлияла на мой рассудок», – настаивала девушка. – «Я не лгу!»

Она отчаянно рассматривала их лица.

«Я когда-нибудь кому-то лгала?» – спросила Кира.

Они все неуверенно смотрели на нее.

«Дайте девочке шанс», – крикнул Видар. – «Позвольте ей рассказать ее историю».

Отец кивнул Кире.

«Продолжай», – попросил он.

Кира облизнула губы, сев прямо.

«Дракон был ранен», – вспоминала она. – «Люди Лорда загнали его в угол. Они собирались убить его. Я не могла позволить ему умереть – не таким образом».

«Что ты сделала?» – спросил Энвин – его голос звучал намного доверчивее других.

«Я убила их», – ответила Кира, уставившись в пространство, снова переживая этот момент, ее голос отяжелел, она понимала, насколько безумной кажется ее история. Она едва верила в нее сама. – «Я убила их всех».

В комнате повисла долгая тишина, она была еще зловещее предыдущей.

Ее отец прокашлялся и сжал ее руку.

«Кира», – сказал он мрачно. – «Мы нашли пятерых мертвых мужчин возле тебя – людей Лорда. Если ты говоришь правду, то осознаешь, насколько это серьезно? Ты осознаешь, что ты натворила?»

«У меня не было выбора, Отец», – сказала она. – «Закон нашего дома гласит, что нам запрещено оставлять раненое животное, обрекая его на смерть».

«Дракон – не животное», – гневно парировал он. – «Дракон – это…»

Но его голос затих. Было очевидно, что он не знает, что сказать, уставившись в пространство.

«Если все люди Лорда мертвы», – вмешался Артфаэль, нарушая тишину, потирая свою бороду. – «Какое это имеет значение? Кто знает, какая девушка их убила? Каким образом след приведет к нам?»

У Киры засосало под ложечкой, но она знала, что должна рассказать им всю правду.

«Был еще один человек», – неохотно добавила она. – «Оруженосец. Мальчик. Он стал свидетелем всего этого. Он сбежал верхом на коне».

Они уставились на нее мрачными лицами.

Мальтрен вышел вперед, нахмурившись.

«А почему ты оставила его в живых?» – спросил он.

«Он всего лишь мальчик», – ответила Кира. – «Безоружный. Он скакал прочь спиной ко мне. Следовало ли мне выстрелить в него?»

«Я сомневаюсь в том, что ты выстрелила хотя бы в одного из них», – огрызнулся Мальтрен. – «Но если это так, неужели лучше было позволить этому мальчишке жить и привести всех нас к смерти?»

«Никто не привел нас к смерти», – отчитал Командир Мальтрена, защищая Киру.

«Неужели?» – спросил тот. – «Если она не лжет, и люди Лорда мертвы, тогда вина падает на Волис, у них есть свидетель – и с нами покончено».

Отец повернулся к Кире – она никогда не видела такого тяжелого выражения на его лице.

«Это на самом деле серьезная новость», – сказал он. Казалось, что его голос принадлежит человеку, прожившему миллион лет.

«Мне жаль, Отец», – сказала девушка. – «Я не хотела причинять тебе неприятности».

«Не хотела?» – вставил Мальтрен. – «Ты случайно убила пятерых людей Лорда? А все ради чего?»

«Я говорила вам», – ответила Кира. – «Чтобы спасти дракона».

«Чтобы спасти воображаемого дракона», – усмехнулся Мальтрен. – «Это того стоило. Если бы он существовал, то с радостью разорвал бы тебя на части».

«Он не разорвал меня на части», – парировала Кира.

«Никаких больше небылиц об этом драконе», – произнес ее отец, взволнованно повысив голос. – «Теперь расскажи нам правду. Мы все здесь мужчины. Что бы ни произошло – расскажи нам. Мы не станем тебя судить».

Кире внутри хотелось плакать.

«Я тебе уже рассказала», – произнесла она.

«Я ей верю», – сказал Эйдан, встав рядом с сестрой. Она была очень признательна ему за это.

Но, взглянув на море лиц, Кира поняла, что Эйдан был единственным, кто ей поверил. В комнате повисла продолжительная тишина.

«Это невозможно, Кира», – наконец, тихо произнес ее отец.

«Это возможно», – вдруг прозвучал мрачный голос.

Они все обернулись, когда дверь в комнату распахнулась и вошли несколько людей ее отца, стряхивая снег с мехов и волос. У человека, который произнес эти слова, все еще было красное от холода лицо, он смотрел на Кайру словно охваченный благоговением.