— Мне показалось, что я слышала машину, — произнес тихий голос Майды.

Взгляд Лили устремился в дальний конец комнаты. В дверях библиотеки виднелся освещенный со спины силуэт матери: руки опущены, но плечи, как всегда, прямые. Не зная, что сказать, Лили молчала.

— Я так и думала, что ты уже вернулась, — продолжала Майда. — Поппи очень смутилась, когда я спросила про тебя.

— Поппи не в курсе м-м-моих планов, — вымолвила Лили, проклиная свой деревянный язык и трусость. Все-таки Майда слишком смущала ее. Это не прошло даже с годами, а нынешняя ситуация тем более не способствовала спокойному расположению духа. Но сильнее всего Лили боялась материнского гнева. Впрочем, пока он не проявился. Чтобы окончательно оправдать Поппи, она добавила: — Я не могла свободно говорить с ней по телефону. Не доверяю связи. Кто-то уже подслушивал мои переговоры.

— Кто же? Ты не сообщила в полицию? Разве законно прослушивать телефон без ведома хозяина? А может, это сама полиция? У них есть на это причины?

Лили покачала головой. Она отметила, как хорошо выглядит Майда. Вот странно! В тридцать лет она смотрелась соответственно своим годам. И в сорок — тоже. А вот теперь, в пятьдесят семь, через три года после смерти мужа, время, казалось, повернуло для нее вспять. Майда действительно помолодела! Всегда стройная, она до сих пор держалась так прямо, что даже казалась высокой, несмотря на скромный рост в пять с половиной футов. Темные волосы Майда стригла коротко и стильно. Сегодня она и Лили были одеты почти одинаково — в джинсы и похожие свитера. Лили не часто видела мать в джинсах.

— Ты отлично выглядишь, мама.

Майда, что-то проворчав, ушла обратно в библиотеку. Через дверной проем Лили видела, как она села в кресло, надела очки и повернулась к компьютеру, стоявшему на краю стола. Она просто отгородилась от Лили, как и всегда, когда не знала, что делать.

Лили одолевало желание уехать. Раньше она всегда прибегла к этому единственному способу защиты. Но тогда Лили понимала, куда идти и чем заниматься дальше. Сейчас у нее не осталось ничего, кроме потребности побеседовать с родной матерью.

Она прошла через гостиную и встала в дверях библиотеки. Вдоль стен стояли стеллажи кленового дерева, а на них классика в кожаных переплетах, неброские старинные издания и более современные — в ярких глянцевых обложках. Все это тоже было частью волшебной сказки Майды. Большую библиотеку она считала признаком аристократизма. Каждую весну книги снимали с полок и пылесосили, но Лили знала, что лишь очень немногие из них удостоились внимания хозяев. То была библиотека «напоказ».

Стол — совсем другое дело. Лили помнила, как часто отец работал за ним по ночам. Этот коренастый мужчина больше привык к рабочему комбинезону и предпочитал возиться в саду, а не с бумажками, но ему приходилось подолгу просиживать за рабочим столом, чтобы семейный бизнес приносил прибыль. Компьютер появился уже после его смерти, что очень удивило Лили. Она не могла представить себе маму перед монитором. Впрочем, не только Лили поразило, что Майда возглавила дело. Почему-то все полагали, что добродушный и общительный, здоровый и выносливый Джордж будет жить вечно.

Майда щелкнула мышкой, посмотрела на экран, пошелестела бумагами, лежавшими у нее под правой рукой, нашла то, что искала, и забегала пальцами по клавиатуре.

— Счета, — пробормотала она почти грустно. — Я уже научилась понемножку плутовать. То там чуть-чуть заплатишь, то тут. Я-то надеялась, что как только выдастся хорошее лето и будет добрый урожай, так дела и поправятся. Но чем выше урожай, тем больше нагрузка на оборудование. Для пресса нужны запчасти, трубы, охладители — все это изнашивается одновременно. Сначала это, теперь вот еще ножи — то встанут, то снова заработают, как старая кляча. — Откинувшись на спинку кресла, Майда с укором посмотрела на Лили: — Твой отец оставил на мою голову столько проблем. И так с восхода дотемна не знаешь отдыха, а тут еще этот телефон. Разрывается как сумасшедший. О тебе хотят знать все: и в нашем городе, и в других городах, и в таких местах, о которых я никогда не слышала, да и не хочу слышать. Мне не нужны все эти звонки, Лили. Особенно во время сбора урожая.

— Мне очень жаль.

— Поппи, правда, отвечает на большинство из них, но все кое-кому удается дозвониться и сюда. Ты хоть знаешь, о чем они спрашивают? А что им уже известно, знаешь? Их волнует, в какие ты ходишь магазины, что именно покупаешь… Ты что же, сама рассказывала им об этом? А эти вопросы о твоем заикании, а об этом проклятом Дональде Киплинге?! Знаешь, насколько мне все это неприятно?

Лили обхватила себя руками. Что ж, если Майде нужно выговориться, пусть лучше сделает это сейчас.

— Что молчишь? Знаешь или нет?

— Мне хуже.

— Ну, — сухо усмехнувшись, сказала мать, — так всегда бывает, если играешь с огнем. Ты же сама хотела красоваться на сцене. Хотела стать артисткой. Но такой образ жизни неминуемо ведет к скандалам. Вот люди увидели тебя на подмостках, и ты сразу стала всем интересна. Настоящая находка для сплетников. Я читала журнал «Пипл». У того любовная связь, у другого любовная связь… Все считают, что тот, кто вошел в этот мир, утратил моральные ориентиры. А ты им прекрасно пособила, Лили. О чем ты, интересно, думала? Эти поздние тет-а-тет с кардиналом, эти объятия и поцелуи — разве тебе не приходило в голову, что у людей может сложиться неправильное впечатление? По крайней мере, я надеюсь, что это только неправильное впечатление.

Майда смолкла, но глаза ее сверлили Лили, требуя немедленного ответа. Удивившись и даже обрадовавшись, что мать сама неожиданно предоставила ей слово, Лили быстро заговорила:

— Да, это неправильное впечатление. Ничего не было. Отец Фрэн — просто мой добрый друг. Уже много лет. Ты сама знаешь это.

— Я не знала, что ты ходишь в его резиденцию, когда тебе заблагорассудится.

— Нет, неправда. Не когда мне заблагорассудится.

— Но почему ты сказала, что ты любишь его?

— Потому что это так. Он мой близкий друг. Вот это я и сказала журналисту. А он вырвал мои слова из контекста. Он и прежде много раз поступал так же. Я вовсе не хотела этого, мама.

— Так почему же все это случилось?

— Потому что репортер и редакция желали увеличить тираж газеты! Прессе понадобился скандал, журналист его состряпал, а все остальные с радостью подхватили тему. Если бы в это же время где-нибудь произошло громкое убийство, они не стали бы так стараться и выдумывать все это. Но как назло, все вокруг было спокойно, зато оте-те-тец Фрэн стал кардиналом, и сразу же активно заработало чье-то творческое воображение.

— Но это ты сама допустила такое безобразие.

— Да что я могла поделать? Я отрицала все обвинения. Потребовала опровержения. Даже говорила с адвокатом.

— И что?

— Что?

— Адвокат. Что он сделал?

— Я не могу нанять адвоката.