Кстати, в семидесятые годы я жил всего лишь в нескольких минутах ходьбы от этого дома (в нем жила моя одноклассница Лена Акимченко) и частенько заглядывался на мемориальную доску в честь знаменитого разведчика, которая до сих пор висит над подъездом, где он жил.

Одним из тех, кто «вел» Кузнецова, был Василий Рясной, который до февраля 1937 года был секретарем Руднянского райкома ВКП(б), после чего был отправлен на работу в НКВД. Работу там он начинал в 3-м (контрразведывательном) отделе ГУГБ – 1-го Управления НКВД СССР, на должностях стажера, оперуполномоченного, помощника и заместителя начальника отделения. Занимал следующие руководящие должности: начальник 14-го отделения 3-го отдела ГУГБ НКВД (октябрь 1939 – июль 1940 года), начальник 1-го отделения (оно занималось Германией) 3-го отдела ГУГБ НКВД (январь – март 1941 года), начальник 1-го отделения 1-го отдела 2-го Управления НКГБ (март – июль 1941 года).

Рясной под фамилией Семенова был прописан в том самом доме на Старой Басманной (эта квартира была конспиративной), и Кузнецов вселился туда как его дальний родственник. Вот такая чекистская легенда.

Что касается Михаила Журавлева, который и «засветил» перед Лубянкой Кузнецова, тот вскоре после него (в марте 1940 года) тоже был переведен в Москву и назначен начальником 5-го отделения 2-го Секретно-политического отдела ГУГБ НКВД СССР. Отделения, которое занималось разработкой литераторов, работников печати, издательств, театров, кино, деятелей культуры и искусства. То есть Журавлев стал непосредственным куратором по линии СПО агента «Зефир», с которым он познакомился еще в Ленинграде. Более того, в конце сороковых тот же Журавлев будет назначен начальником Владимирского централа, куда агент «Зефир» угодит после… Впрочем, не будем забегать вперед.

В той же самой богемной московской среде вращался и Николай Кузнецов. Читаем у П. Судоплатова:

«Он готовился индивидуально, как специальный агент для возможного использования против немецкого посольства в Москве. Красивый блондин, он мог сойти за немца, то есть советского гражданина немецкого происхождения. У него была сеть осведомителей среди московских артистов. В качестве актера он был представлен некоторым иностранным дипломатам. Постепенно немецкие посольские работники стали обращать внимание на интересного молодого человека типично арийской внешности, с прочно установившейся репутацией знатока балета. Им руководили Райхман, заместитель начальника Управления контрразведки, и Ильин, комиссар госбезопасности по работе с интеллигенцией. Кузнецов, выполняя их задания, всегда получал максимум информации не только от дипломатических работников, но и от друзей, которых заводил в среде артистов и писателей. Личное дело агента Кузнецова содержит сведения о нем как о любовнике большинства московских балетных звезд, некоторых из них в интересах дела он делил с немецкими дипломатами. Кузнецов участвовал в операциях по перехвату немецкой диппочты, поскольку время от времени дипкурьеры останавливались в гостиницах „Метрополь“ и „Националь“, а не в немецком посольстве. Пользуясь своими дипломатическими связями, Кузнецов имел возможность предупреждать нас о том, когда собираются приехать дипкурьеры и когда можно будет нашим агентам, размещенным в этих отелях и снабженным необходимым фотооборудованием, быстро переснять документы…»

Об этом же и слова Т. Гладкова: «В знакомых у Кузнецова были балерины, у которых кроме него были и богатенькие поклонники, не только советские. Зарплата у девушек не очень, а иностранец и чулочки привезет, и тушь из Парижа, и еще что-то подкинет. Так что Кузнецов никого никому не подкладывал, прекрасные дамы и без него свое дело знали. Но среди балерин были и его источники, многое Кузнецову рассказывавшие.

Кузнецов вербовал немцев. Добывал секретные документы. Компрометировал чужих дипломатов, заставляя работать на нас. Теперь часто публикуют фото Николая Кузнецова тех времен: он в форме старшего лейтенанта советских ВВС. Но вот что интересно, или даже характерно. Той летной формы ему никто не выдавал. Об этом рассказывал мне генерал Райхман, которому и подчинялся Кузнецов: „Сам достал“. Где-то раздобыл, придумал легенду и по ней действовал. Почему именно старший лейтенант? Кузнецов сообразил, что как раз возраст для лейтенанта. Легенда, которая притягивала чужих: работает в Филях, на заводе, где выпускаются самолеты. Выдавал себя за инженера-испытателя. Купил фотоаппарат и быстренько переснимал передаваемые ему секретные документы. Машину научился водить тоже сам. Мне Райхман подтвердил: „Мы его ничему не учили“. Хотел послать в спецшколу, но биография была такой… Его б кадровики не в школу отправили, а на посадку (у Кузнецова в молодости была судимость – год исправработ, его дважды исключали из комсомола, потом снова восстанавливали. – Ф. Р.). И какая школа, когда работать было надо сегодня. В пакт разведчики не верили, Райхман со товарищи даже написали об этом рапорт. Но Меркулов, их тогдашний шеф, бумагу разорвал со словами: „Наверху этого не любят, но работайте так, как вы здесь мне все изложили“. Кузнецов был страшно нужен. Был момент, и его хотели назначить администратором в Большой театр – завязались серьезные связи в этом мире…»

Здесь стоит рассказать, кто такие Райхман, о котором упоминают Судоплатов и Гладков, а также Ильин.

Лазарь (Леонид) Райхман в декабре 1931 году, в возрасте 23 лет, работал заведующим кадрами деревообделочного комбината № 6 в Ленинграде, когда его завербовало ОГПУ. С апреля 1932 года он уже работал помощником уполномоченного ОГПУ по Ленинградскому ВО, причем по Петроградскому району, где находился «Ленфильм». С 1933 года – уполномоченный 1-го отделения, с 1935 года оперуполномоченный 2-го отделения СПО ПП ОГПУ по ЛВО – СПО УГБ УНКВД по Ленинградской области, с 16 апреля 1937 года – помощник начальника 1-го отделения 4-го отдела УГБ УНКВД.

Учитывая, что Райхман работал в двух отделениях СПО – 1– м, которое отвечало за разработку троцкистов, юрьевцев, правых оппозиционеров, мясниковцев, шляпниковцев, исключенных из ВКП(б), а также за закордонную работу, и 2– м – работа против бывших меньшевиков, анархистов, эсеров, бундовцев, клерикалов, провокаторов, жандармов, контрразведчиков, карателей, белоказаков, монархистов – вполне можно предположить, что он мог знать агента «Зефира», который в Ленинград был делегирован для работы против тех же оппозиционеров и немцев.

1 июня 1937 года Райхман был переведен в Москву, в центральный аппарат НКВД, где получил должность начальника 1-го отделения 4-го (секретно-политического) отдела ГУГБ НКВД СССР. В июне 1938 года он стал начальником 5-го отделения 2-го (секретно-политического) отдела ГУГБ НКВД СССР, которое, как мы помним, «вело» деятелей культурного фронта. На этом посту Райхман пробудет до января 1940 года, после чего пойдет на повышение – станет заместителем начальника 2-го отдела ГУГБ НКВД СССР и станет трудиться на украинско-польском направлении.

В период работы Райхмана на «культурном» фронте он и жену себе подберет из этого же круга – ею станет знаменитая балерина Большого театра Ольга Лепешинская (1916). Причем, по некоторым сведениям (об этом, например, пишет в своей книге Владимир Абаринов), она была… агентом НКВД, и ее куратором одно время был именно Райхман. В процессе этой агентурной работы между ними возник роман, который в итоге привел к их женитьбе. Вот такая мелодрама на фоне суровой чекистской работы. Когда именно балерина стала агентурить на ГБ, сказать трудно. А официальная биография Лепешинской выглядит следующим образом.